Джойс Данвилл - Три принца

– Потому что нас сближало нечто ужасное. Если бы я могла тебе рассказать…

– Ты должна мне рассказать.

– Пусть это сделает Барт. – Присцилла уже говорила это однажды, вспомнила Верити.

– Ты должна рассказать мне, – с внезапной настойчивостью проговорила она. – Пожалуйста!

Несколько минут девушка колебалась, потом села.

– Если бы Барт не сделал того, что он сделал, меня бы здесь не было, – спокойно сказала она. – Барт спас мне жизнь. Это что-то значит, Верити, я полагаю. Я теперь не могу смотреть на Барта, не вспоминая об этом… и постоянно в душе благодарю его.

– И это заставляет тебя мириться даже с его колкостями?

– С чем угодно, – ответила Присцилла.

– Тогда почему он все еще ожесточен? Что же такое он испытал, что можно преодолеть, что уже в большей степени преодолел, по крайней мере в отношении тебя?.. – Верити подождала, но поскольку Присцилла не отвечала, спросила: – Ведь он спас тебя, Присцилла?

– Да, но не ребенка, – тихо ответила та. – Та маленькая девочка умерла.

В комнате воцарилось молчание. Где-то пробили часы, звук был холодным и ясным. Потом где-то далеко, может быть, в саду, послышался голос маленького Ульфа.

Верити, ничего не понимая, смотрела на Присциллу и ждала объяснения.

– В тот день нам позвонили относительно одного старого дома, который передали в дар благотворительному обществу. В доме уже жили несколько девочек, поэтому там ставили более подходящую мебель, я имею в виду более подходящую для детей. Старую продавали. Барт, конечно, заинтересовался.

– Но Барт, – перебила ее Верити, – тогда только оправился после аварии. – Аварии, подумала она, которая оборвала его медицинскую карьеру.

– Да, должен был поехать Питер, – кивнула Присцилла, но Питер вдруг исчез куда-то… Питер есть Питер… Таким образом Барт, как всегда, поспешил на помощь… Мы были в это время в саду, та маленькая девочка и я. Барт ушел в дом поговорить с сестрой-хозяйкой. Мы никогда не узнаем, как начался весь этот ужас, может быть, кто-нибудь из детей решил зажечь сухие листья, которые собрал садовник. Или попала откуда-то искра, из мусоросжигателя или еще откуда… – Присцилла вздохнула. – В любом случае все, что я могу вспомнить, это то, что девочку сразу же объяло пламя. Я побежала к ней. Потом… – она слегка содрогнулась, – огонь охватил и меня.

Что было после, я не могу вспомнить… но мне рассказали. Мне сказали, что Барт спрыгнул с балкона с такой высоты, что ударился сильнее, чем просто при падении, и тем не менее, несмотря на ужасный ушиб, побежал через сад, схватил меня, бросил на землю и стал катать по ней, чтобы сбить пламя… Затем он бросился к ребенку и сделал то же самое. – Присцилла опять вздохнула. – Я не видела этого, – повторила она. – Я потеряла сознание. Потом прибежали люди и унесли меня. Я не видела, как ужасно пострадал Барт, пытаясь спасти этого ребенка. Самое страшное было то, что он действительно спас девочку, как и меня, но, к сожалению, у бедной крошки оказалось больное сердце и она умерла в клинике. Мэтью тысячу раз пытался объяснить Барту, что ребенок все равно долго бы не прожил. Но Барт не хотел понимать это. Он считал, что именно он был виноват в смерти девочки.

Наступила длинная пауза.

– Он провел долгие месяцы… год… в больнице. И за это время очень озлобился. Он отбросил все мысли о продолжении карьеры. Я думаю, – посмотрев на Верити, сказала Присцилла, – именно из-за этого ты сделала вывод о нашей связи. Я навещала Барта все время, я понимала, через что он прошел. Когда двое людей так соединены, тогда возникает, должно возникнуть, истинное взаимопонимание.

– Но миссис Принц тоже так считала, – рассеянно сказала Верити. Она думала о Барте и том ужасе, который ему пришлось пережить.

– Я допускаю это. Между нами существует незримая связь, и я ожидала, что это когда-нибудь выйдет наружу. – Присцилла посмотрела прямо на Верити. – Ты не будешь возражать?

– Возражать? Я?

– Потому что, – продолжала Присцилла, не обращая внимания на вопрос Верити, – Это всегда будет так… взгляд и память. Ты не должна думать, что…

– Присцилла! – Верити ждала, когда та оторвется от своих мыслей, потом настойчиво спросила: – Но если это не Барт, тогда?..

– Тогда кто? – перебила ее Присцилла. – Но я только что сказала тебе. Другой Принц, конечно.

– Но остается только…

– Питер? Да. Именно Питер. Ты поражена? Да, я думаю, ты должна быть удивлена. У Питера есть все, а я – серая мышка.

– Нет! Ты никогда ею не была.

– Но это так, – мягко проговорила Присцилла. – Питер сказал мне… как раз перед отъездом сюда… Верити… о Верити, мы собираемся пожениться. Я всегда знала, чувствовала… что Питер тоже однажды поймет. Ему пришлось пройти через все, он должен был повзрослеть. Питер из тех, кому нужна опора… есть такие люди, ты знаешь… И я была именно таким человеком для него.

– Своего рода причал, Присцилла?

– Ты все прекрасно понимаешь. Сколько я знаю эту семью, Верити, столько Питер был «головной болью» для всех. Как я сказала, он так и не повзрослел. Слишком много красоты, обаяния, слишком много того, что можно за это приобрести. Но я знала, что когда-нибудь стану необходима ему, и когда он приехал из Мельбурна в Сидней на помолвку Мэтью и Кассандры, это случилось… Ты ему была не нужна, ему не нужна была ни одна из тех многих женщин, в которых он «влюблялся», – Присцилла усмехнулась, – но только не старушка Присси. И я ждала. – Она наклонилась к Верити. – Я иногда гадала, может ли это произойти, но всегда верила, что да, что все будет хорошо. Барт знал о моих чувствах. Он поддерживал меня. Каждый раз, улыбаясь мне, он говорил мне это… а ты думала…

– Да, – кивнула Верити, – я думала другое.

– Я буду сдерживающим началом для Питера, – призналась Присцилла, – но он, по-моему, подошел к тому этапу, когда готов к этому. Может быть, Питер слабый… да, я знаю, что он действительно слабый… но слабость пройдет, а если даже не пройдет, у меня достаточно силы и способностей на двоих. И я чувствую, что со временем он перестанет негодовать по поводу этой силы… что я ему начну нравиться за это.

– Он полюбит тебя за это, – взволнованно сказала Верити.

Теперь щеки Присциллы из розовых превратились в ярко-красные.

– Я знаю, – улыбнулась она. – Потому что он мне уже сказал это.

Несколько минут пролетели в счастливой тишине.

– Еще с одним Принцем все понятно, – заметила Верити, нарушая молчание.

– Да. Остался только Барт?

«Остался только Барт»… Если бы Присцилла знала правду! А что было правдой? То, что Барт был не совсем женат, поскольку его брак вовсе не был настоящим браком.