Бессердечный ублюдок (ЛП) - Сноу Дженика

Интерьер был оформлен так же, как и в главном зале ресторана, с русской эстетикой, но в центре стоял только один стол, накрытый белой скатертью и заставленный тарелками с разными блюдами. Никто не услышал, как открылась дверь: одна женщина плакала, а другая издавала звуки, похожие на мычание.

Леонид сидел лицом к двери — никогда не поворачиваясь спиной и чувствуя себя неуязвимым. Его голова была откинута к потолку, глаза закрыты, а одна рука запуталась в волосах женщины, делающей ему минет. Он так крепко сжимал пряди, что костяшки пальцев побелели, и, несомненно, женщина должна была ощущать эту боль по всему позвоночнику.

Я переключил внимание на другую женщину, которая сидела на другом конце стола и смотрела на меня расширенными глазами, ее лицо было залито слезами, а на щеке уже красовался синяк. Кровь текла из носа, и она не потрудилась ее вытереть — багровый след, наглядное свидетельство того, какое удовольствие получал Леонид.

— Соси это, грязная шлюха.

Чтобы подчеркнуть, чего он хочет, он приподнял бедра с такой силой, что девушка жалобно застонала, вцепившись в его бедра ногтями. Она отстранилась, чтобы вдохнуть побольше воздуха, и снова принялась сосать его член.

Леонид открыл глаза, поднял голову, и наши взгляды встретились. Он не удивился, увидев меня здесь, это было ясно по отсутствию эмоций на его лице, но, опять же, именно этого я и добивался. Я не стал бы убивать его незаметно. Я хотел, чтобы он знал, что сегодня его жизнь закончится. Это доставило бы мне еще больше удовольствия.

Он медленно усмехнулся и оттолкнул женщину, ее маленькое тело пошатнулось, но потом она выпрямилась и поспешила в другой конец комнаты. Он засунул член обратно в брюки и застегнул молнию, не сводя с меня взгляда.

По-русски он сказал:

— Она ‒ плохая замена тому рту, который я действительно хочу, чтобы сосал мой член. — Он протянул руку и взял оливку, сунул ее в рот, затем прожевал и запил глотком водки прямо из бутылки. Он демонстративно посмотрел мне за спину. — Я не вижу этого сладкого кусочка девственной задницы, чтобы дать мне такое представление, но, — он поднял руку и постучал пальцем по виску, — у меня ее образ запечатлен прямо здесь. Так трахать этих шлюшек веселее.

Я сохранял спокойствие, не показывал никакой реакции. Не нужно было позволять своей ярости, которая сейчас была особенно сильна и ощутима, управлять мной. Именно этого он и добивался. Леонид хотел, чтобы я позволил несдержанным эмоциям сделать меня небрежным.

— Убирайтесь. — Девочки быстро выскочили из комнаты, и как только мы остались одни, я потянулся за спину и закрыл дверь с тихим щелчком, не отрывая от него взгляда.

— Не хочешь выпить со мной? — Он поднял бутылку водки и наклонил ее в мою сторону. — Раз уж один из нас сегодня умрет…

— Я пришел сюда не за выпивкой.

Он сделал большой глоток и посмотрел на меня, затем сглотнул и поставил бутылку на место.

— Нет, не за этим. — Прошел долгий, напряженный момент молчания, когда я почувствовал, что ситуация начинает обостряться. — Мои сыновья думают, что я не замечу предательства, когда чую его, как гончая, преследующая кролика.

Я сохранял бесстрастное выражение лица.

— Эти маленькие ублюдки всегда были разочарованием. Я виню их слабую шлюху-мать. — Его улыбка была похожа на акулий оскал. — Ты пришел сюда из-за девушки. — Он не сформулировал это как вопрос. В этот момент он откинулся на спинку стула, и дерево заскрипело от его веса. — Да, ты пришел сюда из-за девушки, — он тихо и сокрушенно усмехнулся, и по тому, насколько он рассмеялся сильнее и пододвинул в мою сторону бутылку с водкой, я понял, что маска сползла. — Не из тех, кто делится, да? — Он пожал плечами. — Я никогда не был склонен к привязанности. Мне нравится держать свои возможности открытыми, а когда в наличии так много голодных кисок ‒ это раздолье для покупателя.

— Торговля женщинами, насильственное принуждение их трахаться с тобой или тот факт, что они слишком боятся твоего гнева, чтобы сказать «нет», ‒ это не добровольная киска. — Я шагнул ближе, мысли о том, что Леонид заставляет Галину делать что угодно, пронеслись в моей голове с отвратительной, мерзкой ясностью.

Леонид молчал, продолжая сохранять на лице эту дурацкую ухмылку. Он протянул руки, его костюм-тройка широко растянулся на груди.

— Как думаешь, сможешь меня одолеть? — Он медленно поднялся во весь рост. Его взгляд упал на нож в моей руке. — В рукопашную, да?

Я держался совершенно спокойно и непринужденно. Я был готов к этому. Я вытеснил Галину из головы, сама мысль о ней не имела никакого отношения к тому, что должно было произойти. Не отрывая от меня взгляда, Леонид начал расстегивать пиджак, затем снял его и повесил на спинку стула. Обойдя стол, он сделал несколько шагов ко мне и остановился на расстоянии вытянутой руки.

Несколько долгих мгновений мы не разговаривали, просто смотрели друг другу в глаза, воздух был пропитан агрессией и тестостероном, с удушающей густотой. А потом он набросился, подобно кобре, и его рука потянулась к моей шее. Я не сомневался, что он планирует раздавить мне трахею, вырвать ее прямо из глотки.

Я успел увернуться, прежде чем он успел обхватить мою шею своими толстыми пальцами. Я вывернул руку, пытаясь вонзить лезвие ему в почку, но он быстро ушел в сторону, и нож задел его рубашку. Я услышал его шипение и понял, что по крайней мере чутка задел этого ублюдка.

Мы оба попятились назад, и я бросился вперед, врезаясь в его тело. Я использовал момент, чтобы отбросить его назад и ударить о стол. Тарелки и чашки упали на пол, стаканы разбились, мои ботинки захрустели по осколкам. Мы боролись за превосходство, я пытался ударить его ножом, но этот ублюдок был сильнее, чем выглядел, его руки были покрыты мускулами, поэтому он мог блокировать любые удары.

— Я собираюсь повеселиться, выебывая невинность из Галины.

Я почувствовал, как во мне еще больше пробуждается зверь, когда услышал, как Леонид произнес ее полное имя. Я не должен был злиться на то, что он раскопал информацию о ней, я должен был знать, что этот ублюдок захочет проверить все аспекты, связанные с ней. Его одержимость не позволила бы ему поступить иначе.

Я ударил его локтем в лицо с такой силой, что его голова откинулась назад, и из нее брызнула кровь. Я воспользовался этим моментом, чтобы вонзить нож ему в бок, и его стон боли подстегнул мою жажду крови. Как раз в тот момент, когда я собирался рывком поднять нож вверх, к сердцу ублюдка, он заехал мне кулаком в живот с такой силой, что воздух покинул меня и дал ему возможность оттолкнуть меня на шаг назад.

— Ты мог бы быть моим лучшим солдатом, мог бы быть моей правой рукой, — прорычал он, бросаясь вперед, но я напрягся, ожидая удара, и мои пальцы судорожно сжались на рукояти, покрытой его кровью. — Что за ебаная трата времени. — Его лицо исказилось от ярости, и я медленно усмехнулся, позволяя ему увидеть удовольствие и тьму, поглотившие меня.

Вот почему он хотел, чтобы я стал его оружием для Братвы… потому что знал, что я убью любого, кто встанет на моем пути, и сейчас это был он.

Перед тем как он ударил меня плечом, я повернулся и поднял колено, ударив его в бок, и, крутанувшись, обхватил его за горло. Я резко толкнул его вперед с такой силой, что, когда он врезался в стену, картина задрожала, а затем упала на пол.

— Ты больше никогда не причинишь вреда ни одной женщине, — прорычал я, прижимаясь ртом к его уху. Он откинул голову назад, и его череп соприкоснулся с моей щекой. По лицу пробежал жар, но я не обратил на него внимания. Боль была чертовски приятной.

Он попятился назад и смог развернуться, но я нанес удар коленом, заставив его застонать от боли, прежде чем он упал на землю. В следующую секунду я уже был на нем, одной рукой обхватив его горло, а другой все еще держа нож. Я усмехнулся еще шире, нанося удар локтем по его голове. Я наблюдал, как от боли и дезориентации его глаза застилает туман, и, воспользовавшись моментом, наклонился так, что наши лица оказались достаточно близко, чтобы я мог поцеловать его в лоб, прежде чем покончить с этим.