Коринн Майклс - Утешение

— Я сражался в войнах, пережил базовое обучение, тащил окровавленные тела из перестрелок — это похуже, чем посидеть несколько часов с ребенком, — Лиам наклоняет голову, уверенность волнами исходит от него.

Я усмехаюсь его уверенности и снова кашляю. Он понятия не имеет, что такое смотреть за непоседливым ребенком. Ну ладно, я устала, как собака. И если честно, я боюсь засыпать, когда она не спит, так что на данный момент это лучшее, что у меня есть.

— Она недавно покушала и, наверное, проголодается к пяти. Она не так давно проснулась, так что тебе придется развлекать ее, — говорю я. Он подхватывает ее в свои объятия, и она хихикает. Они улыбаются друг другу, и Арабелла шлепает своей мокрой от слюней рукой ему по лицу.

— Детские слюни, — говорит он и вытирает щеку. — У нас все будет хорошо. Иди. — Лиам высоко поднимает подбородок, отправляя меня спать.

— У нас все будет хорошо, правда, Арабелла? Ты с дядей Лиамом будешь смотреть футбол, пока мамочка спит, — я остаюсь на мгновение и наблюдаю за происходящим. Мужчина, которого я знаю много лет и никогда не могла себе представить какие-то романтические чувства к нему… стоит здесь, и у меня сжимается сердце. Каждый раз я задаюсь вопросом, правильно ли это, но затем он делает что-то, что рушит мои сомнения.

Лиам мне ничем не обязан. Он здесь, снова, потому что заботится о нас. Из нашего последнего разговора я поняла, что он не должен был вернуться домой до завтра, но он вернулся и пришел прямо сюда. Я прислоняюсь к стене, когда он разговаривает с Арабеллой, и начинаю плакать. Только в этот раз это слезы счастья и любви.

— Ладно, Packers вступают в игру, и мы хотим, чтобы они уничтожили Bears. Скажи «Вперед, Packers, вперед!» — Лиам играет с Арабеллой и подбрасывает ее к потолку.

Я на цыпочках иду в комнату, пью самое сильно лекарство от гриппа, что у меня есть, и отключаюсь в своей кровати.

Проходит несколько часов, когда я просыпаюсь, чувствуя себя отдохнувшей, но слегка дезориентированной. Вокруг темно — значит, я проспала больше, чем два часа, которые планировала. Я поднимаюсь с постели, заправляю ее, чищу зубы и пытаюсь сделать что-то со своим внешним видом. Мои волосы спасти невозможно, поэтому просто пытаюсь сделать из них нечто лучшее, чем сейчас. Я выгляжу немного лучше, но мешки под глазами это все равно не нормально.

Я иду в комнату Арабеллы, чтобы проверить, там ли она, но там пусто. Опасаясь того, что могу обнаружить, я иду в гостиную, но оказываюсь совершенно не готова к тому зрелищу, что предстает моим глазам.

На диване лежит Лиам с Арабеллой, крепко спящей на его груди. Ее крошечная рука обернута вокруг него, и они оба держатся друг за друга. Его огромное тело прикрывает ее, рука крепко держит. Это разбивает и одновременно воскрешает мое сердце. Меня разрывает на две части. Одна часть меня грустит, что это не ее отец. Другая часть благодарит, что это Лиам. Арабелла немного переворачивается, и даже во сне он двигается так, чтобы уложить и защитить ее.

— Чувствуешь себя лучше? — глубокий голос Лиама пронзает тишину, и я подпрыгиваю.

— Привет, — шепчу я и усаживаюсь на колени, чтобы мы оказались лицом к лицу. — Не хотела тебя будить.

Он прищуривается и кивает.

— Я не уверен, что когда-нибудь полностью засыпаю. Я почувствовал, что ты смотришь на меня. Плюс, — он зевает и перемещает Ару, — она ворочается каждые пять секунд.

— Я могу забрать ее.

— Не нужно, она в порядке.

Телевизор работает тихо и освещает комнату. У Лиама уставшие глаза, и все же он не разрешил мне забрать ее. Он лежит и позволяет моей дочери слушать биение его сердце. Я кладу руку на ее спинку, и Лиам кладет свою сверху.

— Спасибо, — мягко улыбаюсь я.

—Я бы не стал благодарить . . . Я устроил бардак.

Я ухмыляюсь и окидываю взглядом комнату. Он не шутит. Повсюду разбросаны бутылки, салфетки и около десяти подгузников. Только сейчас я замечаю, что на Арабелле нет одежды, и начинаю смеяться.

— Боже мой, — шепчу я и пытаюсь успокоить смех. — Почему на ней два подгузника? А это что, веревка?

Лиам шевелится и убаюкивает Ару в своих объятиях. Он держит ее, словно футбольный мячик.

— Кто придумал эти дурацкие вещи? Эти липучки отрываются без причины, так кто, черт возьми, может выяснить, какой стороной его надевать? Поэтому я привязал его.

— Веревкой?

— У меня было несколько в сумке, — шепчет он и целует ее в макушку. — Это сработало.

— Я даже не знаю, что тебе сказать, — хихикаю я и немного кашляю.

— Как насчет… «О, Лиам, ты такой удивительный, сексуальный, смешной, и я в таком долгу перед тобой, что ты можешь обращаться ко мне в любое время, чтобы вернуть его», — он приподнимает бровь.

— Ни в коем случае, засранец, — я заглушаю смех и целую его в щеку. — Отдай ее мне, я положу ее в кроватку.

Он передает мне Арабеллу, и я хватаю подгузник, пока Лиам стоит со скрещенными на груди руками.

— Ты знаешь сколько времени мне понадобилось, чтобы надеть это?

Я смотрю вниз и замечаю как минимум три узла на веревке, завязанной петлей вокруг ее талии и под ногами. Я не могу поверить, что она смогла заснуть в этой штуке.

— Посмотрим, сколько времени у меня займет надеть его правильно, — смеюсь я и смотрю на узлы. — Что это, черт возьми, за узлы? — спрашиваю я, а Лиам стоит, гордясь своей работой.

— Нужна помощь?

— Мне нужен нож, чтобы вытащить ее из этого! — восклицаю я шепотом. Он сумасшедший. Я начала с одного узла, и он развязался. Я смотрю на Лиама в притворном гневе. — Клянусь, если она проснется, я свяжу тебя.

Он фыркает.

— Мне может это понравиться.

— Мечтай об этом, — я чихаю и кашляю, желая снова оказаться в постели. Лиам наклоняется вниз и развязывает два других узла на импровизированном подгузнике. Я смотрю на него. — Я удивлена, что ты не использовал изоленту.

— Я бы использовал, если бы я знал, где она, — издевается Лиам.

Эмоции вихрем проходят сквозь меня. Он мог бы разбудить меня, но он справился с этим. Да, он привязал на нее подгузник, но это мило и в очередной раз доказывает, насколько мне повезло. У нас обоих есть страхи по поводу того, чтобы начать наши отношения. Но прямо сейчас я не хочу больше бороться. Лиам вернул ту часть меня, о которой я забыла. Он видит во мне женщину, а не вдову.

— Смотри, — говорю я, и он усаживается рядом со мной. — Это просто и занимает буквально десять секунд — о-па! — и подгузник на ней.

— Я клянусь, у меня были бракованные.

— Конечно, — говорю я, поднимая Арабеллу. Лиам следует за мной в ее комнату. Он целует ее головку, говорит ей «спокойной ночи», а потом я кладу ее в кроватку. Каждую ночь, укладывая ее в постель, я молюсь за нее и прошу ее папочку присмотреть за ней. Затем я благодарю Бога за то, что Лиам появился в нашей жизни, и прошу его помочь нам исцелиться.