Уроки вежливости для косолапых - Виктория Победа

class="p1">То же мне!

Это я должна злиться и орать! Это в мой дом проник здоровенный мужик!

— Или нет, — рявкаю в ответ. — Я не знаю, как вы сюда попали, но я хочу, чтобы вы немедленно покинули мою квартиру! Сейчас я пойду в ванную, а когда вернусь, вас здесь быть не должно!

Пока он переваривает все мною сказанное я, воспользовавшись его замешательством, разворачиваюсь и выхожу из кухни.

Честное слово, хочется бежать, но я, конечно, этого не делаю. Иду спокойно, приосанившись, с гордо поднятым подбородком.

В ванной запираю дверь, подхожу к раковине, опираюсь на нее ладонями и выдыхаю.

Это что такое сейчас вообще было?

Смотрю на себя в зеркало. Вид слегка помятый, но, учитывая имеющиеся вводные, все лучше, чем могло бы быть.

— Так, Марина, вспоминай! — приказываю своему отражению.

Однако, как ни силюсь вспомнить, ничего на ум не приходит.

Какова вероятность, что этот медведь, будь он неладен, сказал правду?

Могла я его сама впустить?

Черт! Черт! Черт!

Ну кто просил меня пить?

И почему, проснувшись после очередной попойки, я снова оказываюсь в одном помещении с Буровым?

Умывшись и почистив зубы, выхожу из ванной.

— Я, кажется, ясно попросила вас уйти.

Конечно, он никуда не ушел.

На что я вообще надеялась?

— А я подумал и решил, что не хочу уходить.

Я устало закатываю глаза и плечом опираюсь на дверной косяк.

— Это моя квартира, мне что, полицию вызвать и сообщить о незаконном проникновении?

— Проникновение было совершенно законное, Мариш, у меня даже доказательства есть, — скалится во все зубы.

Довольный такой.

— Какие еще доказательства?

Он улыбается с видом хозяина положения, берет со стола свой мобильник, что-то в нем ищет, а потом, поманив пальцем, подзывает меня:

— Иди сюда.

И я зачем-то иду, вместо того, чтобы послать его куда подальше.

Подхожу ближе, но останавливаюсь на кажущемся безопасным расстоянии.

Буров тычет телефоном мне в лицо.

— Смотри, кто тут у нас?

Я щурюсь, потому что без очков. Вчитываюсь в текст на экране.

По мере того, как вникаю в написанное, все меньше верю в происходящее.

— Номер видишь? — добавляет вишенку на торте. — Кажется, это твой?

— Какого…

— Ты сама меня пригласила, Мариш, так что никуда я не пойду.

— Я … — ошарашенно перечитываю сообщение.

Потом снова смотрю на номер. Нет, это точно не ошибка, он мой.

— Дай сюда, — вырываю у него из рук телефон.

Срабатывает фактор неожиданности, а потому Буров не успевает среагировать.

Сообщение точно настоящее, последняя надежда на то, что оно является плодом творения его величества фотошопа сразу угасает.

— Я не могла это написать. Ты что, мой телефон взломал?

— Да, и телефон, и дверь, что еще я взломал? Но знаешь, во всем это есть и положительная сторона, ты наконец-то перестала мне выкать, Мариша Евгеньевна. Движемся в верном направлении.

— А не двинуться ли вам нахер с моей кухни, Михаил Юрьевич?

Он снова лыбится и, судя по этой самодовольной улыбке, никуда двигаться не собирается.

Разве что ко мне.

Я даже пикнуть не успеваю, как оказываюсь в его медвежьих лапах.

— Вот ты и попалась, Мариша.

— Пусти меня, я тебе сейчас лицо расцарапаю.

— Лучше плечи, и не сейчас, Марин, но у тебя будет возможность, классная пижамка, кстати, я заценил, когда ночью тебя переодевал, — добивает меня окончательно.

В каком смысле, он меня переодевал?

Ой, мамочки, только не это.

— Мы что… мы опять… мы… — я так и не решаюсь произнести вопрос вслух.

— Нет, Мариш, мы не трахались, у меня с некоторых пор правило: заниматься с тобой сексом только на твою трезвую голову. Но каюсь, шанса поглазеть на тебя красивую я не упустил.

— Сволочь!

Глава 27. Нежеланные разговоры

— Сволочь, — он как-то очень быстро соглашается с моим утверждением.

И пялится гад такой на скрытую под пижамой грудь.

— Но я тебе нравлюсь, Марин, — добавляет самодовольно, с выражением абсолютной уверенности на лице, — может ты пока еще этого не осознаешь, но подсознательно ты меня хочешь не меньше, чем я тебя.

— Чушь, — шепчу, потому что голос совсем не слушается.

Мне катастрофически не хватает воздуха, а этот медведь проклятый только сильнее прижимает меня к себе. Теперь я знаю, как чувствует себя зверь в капкане.

— Чушь, говоришь? — ухмыляется с видом победителя. — Тогда почему оттолкнуть не пытаешься? Я тебя уже минуты три держу, за это время ты даже дернуться не попыталась.

И ведь он прав, как бы я не хорохорилась, а оттолкнуть ведь действительно не пыталась, только пригрозила, что лицо расцарапаю, но угрозу в действие, конечно, не привела.

Распускать руки я в принципе не привыкла, а в отношении здоровенных мужиков подобное и вовсе чревато последствиями.

— Потому что это бесполезно, — цежу сквозь зубы.

— Угу, только поэтому, — продолжает довольно ухмыляться, — а если я тебя сейчас поцелую?

— Только попробуй.

— Как скажешь, — пожимает плечами и в самом деле присасывается к моим губам.

Кладет одну свою лапищу на мой затылок, надавливает, чтобы точно не смогла отстраниться и целует. Нагло, с напором, по-хозяйски.

Толкается языком, заставляя меня разомкнуть зубы и впустить этого самодовольного гада.

И что самое поганое, целуется он хорошо. Даже слишком хорошо. Я сначала пытаюсь сопротивляться, правда пытаюсь, но в итоге все равно сдаюсь. То ли он прав и мне нравится, то ли надеюсь, что так все быстрее закончится.

— Ну вот, — шепчет, — а говоришь, чушь.

— Это ничего не значит.

— Конечно нет, — подмигивает, — пока не значит, но обязательно будет. К тому же начало положено, ты же меня сама пригласила, — произносит довольно и носом касается моего виска.

— Я не знаю, как ты это сделал, но я не могла ничего подобного написать, — никак не хочу верить в то, что написала ему сообщение.

— Но написала.

Поджимаю губы, смотрю на него с желанием стереть это самодовольство с лица напротив. Он же просто наслаждается сложившейся ситуацией и даже не пытается это скрыть.

Неужели я действительно сама написала? И почему я этого не помню?

— Отпусти меня, пожалуйста.

На меня вдруг накатывает такая усталость, что нет сил ни пререкаться, ни вырываться. На удивление слова работают, Буров меня отпускает и даже отступает на шаг.

Улыбка сходит с его лица, во взгляде появляется что-то отдаленно напоминающее беспокойство.

Ничего не говоря, я просто отхожу, сажусь на ближайший стул и прячу лицо в ладонях.

Не вижу Бурова, но чувствую, как он приближается. Слышу его тяжелый вздох и ощущаю легкое осторожное прикосновение на своих запястьях.

Он отводит мои ладони от лица и