Пять мгновений любви - Мария Александровна Савельева

Юра положил ткань, которую продолжал сжимать все это время, рядом с собой, и почувствовал, как Ярослава вклинивается к нему между ног.

Она аккуратно приподняла за подбородок его лицо, скользя пальчиками по коже, покрытой щетиной, отжала бинт и легонько приложила к ране, из которой, как ему казалось, уже перестала идти кровь.

Раздирающая боль полоснула по лицу, распространяясь и противно пульсируя. Жжение словно разрывало кожу изнутри. Он дернулся, схватившись за нее, впиваясь пальцами в тело.

– Ты ведь уже большой, ну-ка терпи! – тихо произнесла Яра, легкими движениями смывая кровь вокруг пореза.

– Больно, – буркнул Юра, напряглась всеми мышцами и чувствуя, что сейчас зажжет с новой силой.

– У парней болевой порог ниже, а нам еще рожать надо, – как-то сумбурно произнесла она, а он не смог удержаться, чтобы не подколоть:

– Ты так сказала «нам», будто нам с тобой.

– Начинаешь шутить свои дурацкие шутки, это уже радует, значит, жить будешь.

– И сколько же рожать «нам»? – решил продолжить, замечая, что с разговором отвлекается от боли.

– Пятерых.

– Кажется, я влип, – пробормотал еле слышно, а после сразу осознал, что впивается руками в ее талию.

Кожа под подушечками пальцев была нежная до такой степени, что казалась бархатной. А он продолжал сдавливать, оставляя синяки, хватаясь за нее, как утопающий за соломинку.

Ярослава молчала, а он не хотел отпускать ее.

Воображение подкинуло ему другую яркую картинку: в какой позе можно еще так же держать руки, отчего его уши покраснели, а ему стало нестерпимо жарко.

Больно уже не было. Он лишь чувствовал мягкость кожи и представлял, что, если чуть ниже опустить руки, то дотронется до пояса штанов, а потом пролезет пальцами под резинку, сожмет ягодицы, притянет к себе и будет до исступления целовать. Покрывать горячими поцелуями каждый сантиметр ее тела.

Юра пытался не терять связь с реальностью, но переключиться уже было невозможно. Фантазия, почувствовав свободу, вовсю наслаждалась этим моментом. Даже металлическая кушетка, на которой он сидел, показалась ему заманчивой, мягкой и удобной.

– Юра, что с тобой? – внезапно поинтересовалась Ярослава.

Горло пересохло, он облизнул сухие губы, но это мало помогло.

– Ч-что?

– Ты не дышишь. Тебе плохо?

Только сейчас он осознал, что задержал дыхание, и его ему чертовски не хватало также, как и тех поцелуев, о которых он только что замечтался. Юра постарался медленно и спокойно вдохнуть, а не как умирающий тюлень на льдине, показывая, что он дышит, отчего стала кружиться голова.

– Ты какой-то странный, – вынесла вердикт Воронцова. – То бледнеешь, то краснеешь.

– Здесь просто душно и пить хочется, – хриплый голос даже ему показался чужим.

– Рядом со мной есть только спирт.

– Рядом с тобой он и не нужен.

– Ха-ха.

Ему показалось, что Яра немного от него отодвинулась, тогда расслабил хватку, не желая давить, но она так и осталась стоять на месте, очередной раз смачивая марлю.

– Кровь уже почти не идет, чуть-чуть осталось, – наклонилась и подула на ранку одновременно с прикладыванием к ней раствора, отчего оказалась еще ближе. Юра переместил руки ей за спину, почти полностью обнимая. – Отпусти, пожалуйста, – тихо попросила она.

– Прости, я сделал тебе больно? – Нехотя расцепил руки и уперся ими в кушетку.

– Нет.

Горький смешок вырвался из груди.

– У тебя кто-то есть?

Ярослава молчала. Он уже не думал, что она ответит и поэтому открыл глаза, чтобы посмотреть на нее. Она стояла напротив него, совсем близко. Юра мог разглядеть россыпь родинок на ее ключице, смешные детские мелкие звездочки в завитых волосах, которые придавали ей шарма, красные следы от его пальцев на талии. Затем его взгляд задержался на ложбинке между грудями, в которой лежал маленький золотой полумесяц. И только тут он понял, что Воронцова практически раздета.

– Хочешь честно? – спросила она, серьезно глядя ему в глаза, и, когда дождалась его кивка, продолжила. – Я вчера услышала твой разговор с Витой. Вернулась за бутылкой, а там вы разговаривали, в общем… Не хочу в тебя влюбляться, а твои действия… этому могут поспособствовать. Тебе отношения не нужны, а мне потом будет больно. И это здорово, что мы все прояснили так рано, теперь можем спокойно общаться, а это у нас получается довольно неплохо. Как считаешь?

Юра заторможено кивнул, не понимая радоваться ему или нет, потому что добился того, чего хотел, но на душе стало тяжело.

– Почему ты в нижнем белье? – Он отвел взгляд, что стоило ему больших усилий, и уткнулся им в свои черные кроссовки, на которых белели капельки краски.

– Во-первых, это не нижнее белье, а спортивный топ. Во-вторых, мне нечем было зажать твою рану, поэтому я и сняла футболку.

Он глянул на белую ткань, которая оказалась футболкой, покрытой темно-бурыми пятнами.

– Вот черт, я тебе возмещу или куплю новую.

– Перестань, важнее было помочь тебе.

В этот момент вошла врач, неся металлический контейнер, в котором громыхали инструменты.

– Кровь почти остановилась, я могу идти? – спросила Яра.

– Да, дальше я сама справлюсь, можете забрать его минут через двадцать-тридцать.

Воронцова кивнула, ободряюще улыбнулась ему и ушла.

Конечно, через обещанные двадцать-тридцать минут его никто не встретил, а когда он вернулся на свое рабочее место, то увидел, что покрашенные облачка сохли на полу.

– Ты все-таки их сама покрасила? – спросил Юра Виту, не давая даже возможности поинтересоваться его состоянием. Состояния вообще не было, будто целый кусок его души отвалился и так и остался лежать где-то там в медпункте.

– Нет, то есть… Яра попросила ей помочь, и мы вдвоем докрасили эти два… Она ушла искать себе одежду буквально минуты три назад.

Он взял свою кофту и направился к лестнице. Ярослава пожертвовала своей футболкой, Юра хотел отблагодарить. А еще мысль, что сейчас каждый смотрит на то, как она ходит в одном топе, его немного нервировала. Однако, не дойдя до лестницы, он увидел ее.

Яра стояла в белой огромной толстовке Руслана, которая доходила ей чуть ли не до колен, стеснительно улыбалась и закрывала щечки руками. Вокруг нее собрался танцевальный коллектив и еще некоторые юрфаковцы во главе с культоргом, а сам Руслан дарил огромный букет белых пионов, пока все весело хлопали и пели «С днем рождения тебя!», а затем собрались в кучу-малу, дружно обнимая ее. Воронцова заливалась смехом, обнимала огромный букет, толщиной с ее талию, и выглядела счастливой.

К Юре подошла Вита, тоже становясь невольной зрительницей.

– А я и не знал, что у нее сегодня день рождения, – произнес, устало потирая переносицу и морщась от дискомфорта в брови, которая была теперь припухшей и красной.

– Ты еще