Виртуальная любовь - Ария Гесс

хочу узнать тебя поближе. И есть много моментов, которые, уверен, ты не захочешь говорить. Поэтому на помощь я пригласил эту «жесть»: она покажет насколько некоторые жизненные моменты тебя до сих пор убивают. А испытания даже полезные, на несколько страхов у тебя станет меньше, — смеюсь, глядя на побледневшее лицо девушки.

— Нет, нет, я не буду, — заикаясь, мямлит Мара, находясь в диком ужасе, о котором свидетельствует ее мелкий тремор, сжатые и побелевшие костяшки пальцев и бледное, как сама смерть, лицо.

— Посмотри на меня, — трясу ее я, — посмотри и послушай, — продолжаю ее трясти, но она не успокаивается. Черт, неужели перегнул? Подтягиваю ее к себе, обнимаю и глажу ее волосы.

— Тшш, маленькая, все. Ты помнишь, что я тебе говорил? Тебе ничего здесь не угрожает. Ты лежишь в свой розовой комнатке с пони и воображаешь, как я тебя целую и…, — я специально делаю паузу, отвлекая ее, за что и получаю грубый толчок коленом. — Ну, где эта девочка, которая измучила трех сучек? Где моя Мара — гроза детского дома?

— Мара? — удивленно откидывает голову девушка. Е-ба-ть. Ну что за дебил?!

— Ты думала, что я не услышал, как тебя называла подруга? — выкрутился, решив отчасти сказать правду.

— Эм, ну да, наверное, мы спалились с самого начала, — соглашается она, почесывая затылок.

— Ты успокоилась? Начнем?

— Давай, пиши, я хочу видеть каждое действие, — словно ревизор твердит девушка, стоя рядом со мной. Когда я написал около десяти жутких испытаний, таких как: просидеть минуту с червями, пролежать тридцать секунд среди пауков, держа одного из них в руках, окунуть лицо в миску с опарышами, прыгнуть с парашютом и т. д., Мара выглядела жутко. Если бы мы сейчас находились в реальности, то уверен, она была бы белая и упала бы в обморок. Наверное, часть ее сознания все же успокаивает ее тем, что ей ничего не грозит, поэтому она все еще здесь, а не убежала, нажав «выход».

— Ты мазохист?

— Я собираюсь ответить тебе всю правду, — ухмыляюсь.

— Тогда садист.

— Я хочу, чтобы ты стала сильнее. Ты сможешь! Считай это аттракционом. Да и вообще, я не задал ни одного вопроса, а ты уже не хочешь отвечать?

— Нет, просто я подозреваю, что это будут за вопросы, поэтому уже боюсь заранее.

— Выкинь, слышишь? — я подхожу ближе и беру ее лицо в свои ладони. — Выкинь из головы все страхи. У тебя их нет. Ты самая сильная девушка, которую я встречал. Верь мне, если себе не веришь, — проговариваю ей в губы и легко прикасаюсь к ним. Это невесомое прикосновение создало между нами прострел высшего разряда: когда все тело подвергается судорогам, мышцы атрофируются, а мозг отключается. Она первая делает шаг, обхватывая мою шею руками и целует жестко, неистово, протискивая свой язык и переплетая с моим. Черт бы побрал этих разработчиков, придумавших эти трубочки на шлеме. Я ощущаю каждый сантиметр ее острого и сладкого язычка, вальсирующего вместе с моим. Мои руки блуждают по ее телу, поднимая футболку и оттягивая бюстгальтер, чтобы добраться до круглых и наливных грудей, идеально подходящих к размеру моей руки. Она пытается протестовать, прикусывая мою губу, на что получает шлепок по заднице. Я сильнее прижимаю ее к своему паху, инстинктивно толкаясь в нее. В порыве страсти дергаю футболку, разрывая на части и не замечаю, как Мара выбивается из моих объятий и что-то кричит, тогда как я заглушаю все крики своим ртом, стискивая ее еще сильнее.

Только когда она обмякает, а я ощущаю вибрацию на языке, я открываю глаза и вижу заплаканное лицо моей рыжей красавицы, на которой разорвана футболка с лифом и приспущены штаны. Видимо, я все же потрогал ее задницу без одежды. Сознание кувалдой бьет по затылку, заставляя почувствовать себя моральным уродом.

— Черт, детка, прости, — извиняюсь, хватаю себя за голову и отшатываюсь от нее. — Я идиот, прости, не так, все должно было быть не так, — кричу, импульсивно отталкивая стол, на котором только что писал записки с действиями.

Я что, зверь какой-то? Она итак боялась, а что сделал я? Идиот! Откровенный придурок!

Когда истерика прошла, я облокотился о перевернутый стол, упав лицом в свои колени. Я не мог даже смотреть ей в глаза. Я все испортил.

Глава 22

Марго

Я не на шутку испугалась, когда Арс спустил мои штаны и рукой обхватил мою ягодицу. Пытаясь как-то его вразумить, я кричала и билась, но он был словно в отключке. Будто животное, изголодавшееся по еде, от которой разрешили откусить лишь кусок, а он не смог остановиться. Когда он разорвал майку и лиф, я перестала биться. Вспомнила Макса и поняла, что его уже ничего не остановит. Да, я могла бы нажать на выход или отключить чувствительность костюма, но не хотела. Я хотела посмотреть, как он это сделает и возненавидеть его, чтобы в очередной раз убедиться в том, что я достойна лишь одиночества. Лишь оно даст мне жизнь. Но что-то пошло не так, когда он понял, что творит. Я видела его откровенный испуг, когда он увидел мою растерзанную одежду и все осознал. Агония, сжигающая его несколько следующих минут, повергла меня в ужас. Я никогда еще не видела человека в таком самобичевании. Мне даже стало его жаль. В этот момент я поняла, что никогда больше не буду сравнивать его с Максом. Это животное никогда бы не остановилось, не то что уже искренне извиниться и жалеть о содеянном.

Когда Арс успокоился, я подошла к нему и села рядом, протягивая дрожащую от волнения руку к его голове.

— Тшш, — успокаивающе пропела я, — все нормально, ты ничего мне не сделал.

Он резко хватает мою руку и поднимает полные горечи глаза.

— Тогда почему ты боишься? Ты вся дрожишь, — откидывая мою руку, кричит он в ответ. — Выходи, свидания не будет. Я хочу побыть один.

— Нет! — категорично отказываюсь, не давая ему возможности добить себя чувством вины окончательно. — Я трясусь из-за переживаний и волнения… в том числе о тебе. Что с тобой? — глажу его по щеке, заглядывая в затуманенные глаза.

— Уходи.

— Правда или действие? Что произошло в прошлом, из-за чего ты сейчас в таком состоянии самоосуждения?

— Уходи, — повторяет шепотом, но в то же время льнет к моей руке щекой как котенок.

— Значит, ты выбираешь действие? Сейчас окунешься к опарышам, так что отвечай, — немного посмеиваясь, говорю я, чтобы хоть как-то разбавить остановку.

— Я сделал тебе больно, — констатирует он.

— Нет, — резко отрицаю, —