Валентина Шигина - Я считаю до пяти

— Надеюсь, что твое увлечение этим типом скоро пройдет. И вообще, ты мне помогать собираешься или нет? Какую мне правду Ромке сказать?

— Откуда я знаю! Ты у нас мозг, вот и придумай, что-нибудь.

Последовав совету подруги, я судорожно начала придумывать свою правду. Что же сказать Роме? Я была уверена, что вопросы он все-таки будет задавать. И много.

Пожелав мне удачи, Лариска сбежала домой, а я отправилась на дополнительное занятие. С силой сжимая в руках сумку, я с трудом передвигала ноги. Сегодня туфли оказались какие-то неудобные и оказались больше похожи на чугунные колодки. Или лучше сказать тормозные?

Короче, пусть с трудом, но я все-таки дошла до нужной мне аудитории и остановилась около двери, повторяя как мантру ответы на возможные Ромины вопросы. Сделав несколько глубоких вздохов, я постучалась и открыла дверь. Роман Михайлович сидел за своим столом и что-то быстро писал. Подняв голову и увидев меня, мужчина скорчил забавную рожицу и жестом пригласил войти.

— Здравствуйте, — почтительно поздоровалась я и тут же подумала, что это получилось слишком наиграно. Обычно я говорю «привет» и это не звучит так почтительно, как вышло сейчас. Блин, и, правда, студентка и профессор.

— Прасковья, ты пришла! Что же рад тебя видеть. Не расскажешь, чем занималась во время моего занятия? — Роман поднялся со своего места и потер ладони, словно они у него замерзли.

— Это нужно для отчета? — вырвалось у меня.

— Не понял.

— Я имею в виду, что вам нужно перед начальством отчитываться за прогулы студентов, — нашлась я быстро.

— Значит, прогул? — уточнил преподаватель.

— По уважительной причине, — мило улыбнулась я, проходя в аудиторию и занимая свое любимое место, то есть на преподавательском столе. Закинув ногу на ногу, заметила, как Рома проследил за моим движением. Хм, ножки мои нравятся? Мне тоже. — Мне было плохо.

— Воспаление хитрости или обострение наглости? — серьезно уточнил мужчина. — Слезь со стола и веди себя нормально. Если ты не забыла, то до сих пор находишься в стенах университета.

Я непонимающе уставилась на Рому. Озверина что ли облопался? Или он долго воздерживался, а мой внешний вид натолкнул его на соответствующие мысли? Интересно-интересно.

— Как скажете, Роман Михайлович, — проворковала я, спрыгивая со стола, и как бы случайно задела мужчину бедром. Мне показалось или он тяжело сглотнул?

Порадовавшись своей маленькой победе и вновь уверовав в свои силы, я предприняла отчаянную попытку поцеловать Рому. Пока он оценивал длину моих ног, я сделала небольшой шаг и, сделав вид, что споткнулась, упала в объятия мужчины. Он во время успел меня подхватить, вырыв этим себе могилу. Наши лица оказались в непозволительной близости и, решив добить его, я призывно облизала губки.

Сейчас я не хотела набрасываться на Ромашку, как в прошлый раз. Мне хотелось, чтобы он принял решение меня поцеловать, а я лишь немного его подтолкнула к тому, чего ему безумно хочется. Я потянула носом и мои легкие заполнил аромат мужчины. Не сладкий и не горький, но тем не менее сводящий с ума. Ну давай, целуй меня уже, я ведь жду. Борясь с желанием сделать первый шаг, я собрала все свои силы и продолжала ждать, призывно смотря в большие карие глаза. Цвет топленого шоколада. Решив добить его, я томно вздохнула и прижалась сравнительно небольшой грудью к нему.

Ну что же посмотрим, насколько хватит твоей выдержки.

Глава девятая. Метелица

Должна отдать этому мужчине должное — он держится дольше всех. Но именно эта черта в нем меня слегка раздражает. Чего он ждет?

Мы так и стояли минут пять, прижавшись, друг к другу, прежде чем Рома сделал шаг. Его рука в нерешительности легла на мою талию. И я просто слышала, как его решимость относиться ко мне, как к студентке трещала по швам. Мужчина долго и со вкусом смотрел на мои губы, по которым я вновь провела языком, давая понять, что вообще-то меня уже давно можно поцеловать. Сделав глубокий вздох, Роман сильней притянул меня за талию, а затем прижался к моим губам. Сначала легко, словно прикосновение летнего легкого ветерка, потом его нажим увеличился.

А неплохо он целуется, однако. Его язык проник в мой рот, заставляя отвечать на поцелуй так же страстно. А я отвечала. И если быть честной с собой до конца, то я никогда еще так не целовалась. Мне казалось, что это не просто поцелуй, а что-то намного большее.

Одной рукой Роман продолжал держать меня за талию, а второй начал исследовать мое тело. Начал он от бедра, медленно, но верно подбираясь к груди. Когда его рука накрыла мой холмик, я сдавленно простонала, чем и отрезвила мужчину. Он отскочил от меня, словно на него ушат воды только что вылили. Глаза в каком-то бешеном ритме оглядывали аудиторию, но вот на меня смотреть не хотели. Дыхание сбивчивое, но понемногу приходило в норму. Как же я его распалила. Да и себя заодно.

— Паша, прости меня! — начал сбивчиво извиняться Рома. Мне это показалось милым. Великовозрастный детина просит прощения у своей соблазнительницы. — Не знаю, что на меня нашло, со мной такого ни разу не случалось. Прости меня. Обещаю, что этого никогда не повторится.

— Это ты меня прости. Это я виновата, что так получилось — не нужно было так близко к тебе подходить, — с некой долей злорадства сказала я, поправляя блузку на груди, где задержался взгляд Ромы. Ну, честное слово, как озабоченный подросток.

— Ты не виновата, — начал переубеждать меня Рома, но резко осекся. А потом он сказал такое, что у меня челюсть на пол чуть не упала. А если бы упала, то Рома пострадал бы еще сильней, ведь мне бы пришлось за ней нагнуться. Думаю, что после такого самообладание Ромашки улетит в далекие края. В теплые, судя по всему.

— Хотя нет, виновата! Ты, Паша, делаешь все, чтобы я потерял бдительность. Ты специально это делаешь!

— Я? — сделала оскорбленный вид. — Нормально да? Я чуть не убилась, когда со стола слазила, потом ты меня чуть не изнасиловал! И в этом я виновата, да? Так и скажи, что я тебе нравлюсь, поэтому ты себя так и повел.

— Ты мне не нравишься, — поспешно ответил Роман. Слишком поспешно.

— Да? — скептически поинтересовалась я и изогнула бровь, показывая, что в его слова не верю. — Я преподаватель в институте вранья. Да и вас, мужиков хорошо знаю. Если бы я тебе не нравилась, ты бы никогда меня не поцеловал.

— Закончили разговор! — мужчина хлопнул ладонью по гладкой поверхности стола. Я даже подумала, что он руку себе отшиб, но я, к сожалению, ошиблась. — Не желаю это больше обсуждать! Один раз ты тоже не удержалась, так что мы теперь в расчете. Думаю, что занятия на сегодня окончены, — Рома посмотрел на дорогущие часы на запястье и сделал вид, что опаздывает. — Мне пора.