Девушка моего друга - Анастасия Соловьева

мимо неё на кухню и ставлю чайник. В горле пересохло, надо хотя бы кофейку хряпнуть.

Мама протягивает термометр, но я лишь насмешливо фыркаю.

— Говорю же: со мной всё отлично. Я лишь говорю то, что думаю. Надо же когда-то начинать, — завариваю кофе, падаю на стул и смотрю маме в глаза. — Я рассталась с Русланом.

— О боже! — она театрально всплескивает руками.

— И встречаюсь с его другом, Денисом. У нас всё серьёзно.

— Да как? Почему? Ты в своём уме? Просрала последний шанс! Я говорила тебе держаться за Руслана, а ты по наклонной пошла? Поблядушкой стать решила?

— Может быть, — спокойно пью кофе. Не обижаюсь, не подскакиваю на месте, как раньше. Я прекрасно знаю, что мама плохо владеет собой, когда злится. — Может, у нас с Денисом всё серьёзно. Но ты ведь всегда предполагаешь худшее. Не веришь в меня.

— Я пыталась! Но ты вечно поступаешь мне назло! Надеялась, что внуков дождусь в этом году, а ты снова не прислушалась к словам родной матери! Юля, возьмись, наконец, за голову! Вернись к Руслану, пока не поздно, в колени ему падай и прощения проси.

— Зачем?

— Руслан — хороший парень, никогда не предаст и не обидит, я это чувствую. Он ведь со школы в тебя влюблён!

— Глупость какая.

— Ты в пятнадцать лет дитём ещё была, рисовала постоянно какую-то ерунду, парнями не интересовалась. Поэтому Руслан так и не рискнул позвать тебя на свидание.

— Мам, ты ошибаешься. Или намеренно переводишь тему, — верчу в руках пустую чашку, стараясь не замечать бешеный стук сердца и лёгкое покалывание в груди. — Я не вернусь к Руслану, потому что влюблена в другого мужчину. Денис замечательный, он очень помог мне…

— Да любой мужик сделает всё возможное, чтобы затащить в постель такую наивную дурочку, как ты! — мама снова повышает голос.

— Думай, что хочешь. Я распинаться перед тобой не собираюсь. Хватит, выросла уже, — с грохотом ставлю чашку на стол, встречаюсь с мамой взглядом и решительно спрашиваю: — Что случилось с отцом? Почему ты никогда его не искала?

Она бледнеет, опускает глаза, в которых я успеваю заметить страх.

— Он давно умер! Это же были девяностые, Юль, я сто раз тебе говорила.

— Нет. Ты всегда отлынивала от прямых вопросов, начинала ругаться и обвинять меня в неблагодарности. Но сейчас этот номер не прокатит. Я хочу знать правду об отце.

— Юля! Прекрати так со мной разговаривать!

— Я задаю простые вопросы, мам, а ты почему-то избегаешь ответов.

— Это из-за Дениса ты вдруг стала такой нахалкой?

— Ладно, я всё поняла. Назови хотя бы фамилию отца и дату его рождения. Хорошо, если вспомнишь город, в котором он работал. И я даже не собираюсь спрашивать, почему в моём свидетельстве о рождении стоит твоя фамилия, а не папина.

Плечи мамы начинают дрожать, она хватается за столешницу, закрывает лицо руками. Когда убирает ладони — вижу ненависть в её взгляде.

— Хочешь знать всю правду о своём идеальном отце? Хорошо, будет тебе правда. Он бросил меня с больной свекровью на руках. Уехал на заработки, хотя я умоляла не делать этого. Просила, рыдала, чуть ли не на коленях перед ним ползала, но папаша твой упрямый, бессердечный эгоист. Верил, что за несколько месяцев заработает миллионы и оплатит операцию, в которой нуждалась свекровь. Его блестящий план провалился. Письма к нему не доходили, он даже не узнал о смерти своей матери. Вернулся с небольшой суммой в кармане, ходил по квартире кругами, бородатый, чужой. Со мной даже разговаривать не хотел. Я терпела, всё же родного человека потерял. Пыталась не замечать его холод и отстранённость. Сергей изменился, смотрел на меня без привычного тепла, обнимал будто через силу.

В её глазах плещется застаревшая боль, смешанная со злостью. Мама перестаёт кричать, говорит с какой-то обречённостью.

— В общем, Юля, твой дорогой папаша нашёл за границей другую женщину. Признался, что любит её. Предложил развестись как можно быстрее. Я согласилась. Вернула девичью фамилию, чтобы ничего меня не связывало с этим подонком. Через месяц Сергей навсегда уехал за границу… Ненавижу его. Всю жизнь мне испоганил.

— И ты разве не знала, что беременна? — в душе тошно и муторно, я до конца не осознаю, что прожила двадцать пять лет без отца, который, оказывается, не умер и не пропал без вести.

— Знала, — тихо произносит мама.

— Ты сказала отцу, что ждёшь от него ребёнка? — сердце покрывается коркой льда, когда я замечаю, как мама отводит взгляд. — Прошу, не ври мне больше.

— Нет! Как ты не понимаешь? Он оставил меня одну, уехал и нашёл другую женщину! Изменял мне, а потом потребовал развод. Попользовался и бросил, как надоевшую игрушку. Он был моей жизнью, моим воздухом, моей единственной любовью! Я делала для него всё, а он оказался предателем…

— И ты решила отомстить ему, не сказав о своём положении?

— Да.

— И как, твоя месть удалась?

— Думаешь, я не жалела о содеянном? Глупая была, не знала, как тяжело воспитывать ребёнка одной. Так хотя бы алименты получала. Но, как видишь, я справилась, вырастила тебя, неблагодарную…

— Прекрати! — перебиваю её, закрываю уши руками и мотаю головой, не веря, не желая принимать суровую правду. — Из-за твоих обид я росла без отца. Думала, что его нет в живых. А ты всё это время врала мне. За что, мам?

— Юль, тебе грех жаловаться. От голода не умирала, училась в лучшей школе города, поступила в университет на бюджет. И Глеб к тебе хорошо относится. Не идеализируй папашку, у него давно другая семья. Он сделал свой выбор.

— Да плевать! Он предал тебя, а не меня! Он даже не знал, что станет отцом. Это бред какой-то, в голове не укладывается, — я пытаюсь разглядеть маму сквозь пелену слёз, но лучше бы этого не делала — вижу привычное раздражение в глубине её глаз. И наконец до меня доходит. Вонзаю нож в застаревшую рану, желая раз и навсегда избавиться от сомнений: — Ты ведь никогда меня не любила, да? Я напоминала тебе об измене отца?

— Юль, это не так.

— Разве? Я всегда чувствовала, что ты меня не любишь, но боялась напрямую спросить об этом. Иногда неизвестность лучше жестокой правды. Зато сейчас я понимаю, почему всегда раздражала тебя, была недостаточно хорошей, не слишком умной, не особо красивой. Ты не хотела рожать ребёнка от человека, который тебя предал. И поэтому так и не смогла меня полюбить.

Мамино лицо нервно дёргается, ресницы дрожат, но глаза сухие. Она поджимает губы, часто дышит и смотрит