Кристин Лестер - Две невесты

— Вы извините… Алекс просил передать вам, что скоро будет.

— Алекс…

— Его ранним утром забрала служебная машина…

— Служебная машина?

— Да. Он просил передать, чтобы вы дождались его. Ведь вы Сильвия?

Она отступила на шаг.

— Ну, я. — У нее пересохло во рту. — А Алекса откуда вы…

— Мы сотрудники Интерпола. Он — главный агент по делу Люсьены Бошар. И…

Сильвия пошатнулась.

— Вы ничего не знали об этом?

— Нет…

— Вообще-то он правильно сделал, что ничего не сказал вам. У нас не положено раскрывать себя раньше времени.

Мадам Сиси уперла руки в бока:

— Вы хотите сказать, что Алекс жил у нас по делам службы? И это все, что ему было надо от бедной девочки?

Полицейский покачал головой.

— Ну, я так и знал. Я предупреждал его, что добром это не кончится. Мадемуазель, может быть, вы лучше поговорите с ним самим? Он будет с минуты на минуту.

— Я не… — Сильвия чувствовала, что земля уплывает из-под ног. — Я не совсем понимаю. Алекс — он кто? И почему вы тогда… в тот день…

Полицейский снова тяжело вздохнул.

— Понимаете, он не должен был раскрывать своего положения. Даже перед вами, мадемуазель. Вы же понимаете, служба…

— Про службу я уже все поняла.

— А в тот день Алекс попросил меня инсценировать ваше нарушение. Ну… просто ему надо было… Мы следим за мадам Бошар уже два года. И теперь ему нужно было… ну как бы внедриться в вашу семью. И он решил познакомиться с вами. А самый лучший способ знакомства с девушкой — это спасти ее от какого-нибудь злодея. Ну, вот я и согласился выступить в роли злодея.

Сильвия оперлась на руку мадам Сиси, чтобы не упасть:

— Внедриться?

— Да, — удрученно кивнул полицейский. — Я вообще-то не должен вам всего этого сейчас говорить. Это ваши с ним отношения, и… и что так получилось… Я-то тут при чем? Он сам все объяснит.

— Внедриться, значит, в семью?

— Мадемуазель, прошу вас, не надо так расстраиваться. Это наша работа.

Она вдруг вспомнила все. И как Алекс обнимался с Жаннет, и как он странно разговаривал с этим полицейским, заставив ее не подглядывать. И как он всегда вовремя появлялся в Сете, как бы невзначай встречая ее то там, то здесь.

Он же следил за ней! Следил с самого начала! И познакомился он с ней именно затем, чтобы «внедриться». Сильвия вспомнила, каким странным и неровным было его поведение в первые дни знакомства: он как будто заставлял себя заигрывать с ней. Она горько улыбнулась: заставлял! Ему было, наверное, неприятно. Он, наверное, вообще любит таких женщин, как Жаннет.

Сильвия вдруг в ужасе уставилась невидящим взглядом в пространство: да он же сам предложил ей «коварный план»! Это была целиком и полностью его идея, как же она сразу не заметила?

Конечно, ведь он только об этом и мечтал: жить с Ником и Люсьеной под одной крышей. А тут такая шикарная возможность: девушка не знает, что делать. У девушки большие проблемы. Надо что-то придумать, что-то изобразить. Вот он и изобразил!

— Молодец, — выговорила она побелевшими губами. — Браво, Алекс!

А когда они в первый раз остались наедине и поехали на дикий пляж, она, словно испуганная школьница, подозревала его бог знает в каких намерениях, а он даже ни разу не попытался обнять ее, ни разу не сделал ни единого намека на близость.

Он вел себя очень целомудренно, а она все плакала, плакала, рассказывала ему историю своей семьи. А он слушал внимательно и чутко. Задавал вопросы именно в тех местах, где было надо, и о том, о чем надо. Разумеется, теперь понятно почему: ему важно было знать все о действиях Люсьены и ее сына.

А потом, когда они впервые остались вместе на ночь и он испуганно забился в кресло, что-то пошло не так. Словно события вышли из-под его контроля, и Алекс начал переживать. А когда они стали по-настоящему близки… Сильвия всхлипнула: ну разве можно так искусно лгать?! Ведь вчера он сказал, что любит ее.

Полицейский уже отвернулся от нее и снова занялся Люсьеной. Та притихла, испуганно озираясь по сторонам. В какой-то момент ее взгляд наткнулся на Ника, который стоял чуть в отдалении, и она обреченно закрыла глаза.

Он молчал и не двигался с места. Люсьена поняла, что окончательно проиграла.

— Собирайте все необходимое, мадам. Вы едете с нами.

Сильвия не стала дальше слушать, она всхлипнула и убежала прочь. Она неслась к морю, не разбирая дороги, вслед что-то кричала мадам Сиси и, кажется, отец, но она не слышала ничего, кроме собственных рыданий и шума волн. К морю! К нему она приходила всегда. И в радости, и в горе. И оно одно, больше никто, любило и принимало ее всякую.

На причале покачивалось несколько лодок и яхта. Та самая яхта, на которой прошла их с Алексом первая ночь любви. Сильвия зажмурилась, отчего слезы с новой силой полились по щекам, и отвернулась. Ей хотелось убежать. Ей хотелось уплыть от всех, далеко-далеко, за горизонт, чтобы унять свою боль. И чтобы никого не было. И чтобы ее самой больше не было.

Но на яхту — нельзя, она не справится с такой огромной посудиной. К тому же Сильвии претила, мысль оказаться сейчас среди этих стен, в которых прошли самые сладкие три дня ее жизни.

Тогда она, не раздумывая, впрыгнула в одну из лодок с большим тентом, установленным на высоких подпорках, и усиленно заработала веслами.

Сначала она даже не видела, куда гребет. Она плакала и не могла остановиться, и с каждым рыданием все сильнее и сильнее отгребала от берега.

— К черту! Подальше! В Африку!

Такого предательства она больше не вынесет. Ни один человек такое не вынесет. Алекс выслушал историю о Фрэнке, согласился, что это чудовищно жестоко — делать из девушки разменную монету в своей игре, пожалел ее и… И сделал то же самое.

— Молодец! — яростно кричала она, обливаясь слезами. — Талантливый мальчик! Все хорошо усвоил, ничего не перепутал!

Сильвия бросила весла и тихо завыла. Никому она не нужна. Отец теперь будет переживать свой проигрыш и думать опять о том, как на него посмотрят и что подумают. Шутка ли — чуть не женился на аферистке, которая хотела его обокрасть! Арест Люсьены всколыхнет определенные круги в Париже и Нью-Йорке, и сплетники с воодушевлением возьмутся за свое дело. Потом он попереживает и забудет Люсьену, начнет компенсировать свой проигрыш обилием других любовниц. Так будет всегда. А Сильвия снова станет никому не нужна. Одинокая, брошенная, обманутая. Дважды обманутая.

Она закрыла лицо руками и прислонилась к спинке пластмассового кресла.

Все. Это конец. Больше она не поверит ни одному мужчине. Никогда. Просто больше у нее не будет мужчин. Она доживет свой век тихо, вместе с мадам Сиси, а когда той не станет, возглавит ее пансионат. Точно! Так она и сделает.