Ольга Дрёмова - Дар божий. Соперницы

— Почему ты здесь такой серьёзный? — поинтересовалась Светочка, угнездившаяся в небольшом пространстве между основательным Серёгой и мягким подлокотником дивана.

— Будешь серьёзным, — многозначительно сложил брови Якорев, — это же мы на экскурсии в их главном буддийском храме, Каноне, только это уже не в Токио, а в Асакуса. Ой, как же там красиво и ещё немного страшно. У них всё не так, как у нас. Понимаете, я и сам не до конца всё уяснил, там так всё запутано. Только вроде у них самым главным является учение о четырёх благородных истинах.

— Это каких же? — заинтересованно проговорила Маришка, ни разу не бывавшая в буддийских храмах и видевшая их только по телевизору.

— Вроде бы у них там есть страдание, его причина, состояние освобождения и путь к нему. Но что уж совсем для нас, европейцев, чудно в этой религии, так это то, что у них напрочь отрицается душа, зато есть некое человеческое «я», которое определяется набором драхм. У них нет противопоставления духа и материи, у них даже нет бога как творца и, безусловно, высшего существа, в общем, всё запутано до безобразия, зато очень красиво.

Все на какое-то мгновение затихли, обдумывая слова Якорева, когда в комнату вошла Светлана, неся на огромной плоской тарелке целую гору пирожков. Увидев всеобщую растерянность, она с укором взглянула на мужа:

— Ну что, философ, всех уморил своими рассказами? Если остались живые, прошу за стол, у меня всё готово.

Ребята, шумно выражая эмоции, задвигали стульями и вскоре уселись вокруг роскошно накрытого стола. Светлана всегда хорошо готовила, но тут она постаралась превзойти саму себя. Кроме известных и всеми любимых салатиков и прочих закусок, на столе стояло несколько тарелок с неизвестным содержимым.

— Это что за зверь? — спросила тётя Сима, кивая на диковинное блюдо. — Даже и не пойму, что там такое.

— Все вопросы к Геночке, — ответила Светлана, пододвигая наконец свой стул и усаживаясь поближе к столу. — Он привёз мне рецепты, а я только исполнитель.

— Геннадий, колись, — потребовал Серёга, отважно подцепляя неизвестное кушанье.

— Это одно из национальных блюд японской кухни. В основе его лежит, конечно же, рыба, у них вообще почти всё приготовлено из рыбы. Необычность этого блюда в том, что рыба пропитана специальным соусом, настоянным на специях, состав которых не разглашается. Всё очень просто, — объяснил он, — хочешь — покупай, не хочешь — не бери, но тайну компонентов тебе никто открывать не собирается.

— А это что? — с опаской произнесла тётя Сима, снимая крышку с дымящегося горячего блюда.

— Это такой шашлык из рыбных деликатесов на змеином соусе.

— На каком? — поперхнулся Серёга.

— Шутка, — рассмеялся Генка, — расслабься, дружище. Это кислый соус на лепестках специальной вишни, растущей только в Японии.

— Сакура, что ли? — спросила просвещённая Светлана. — Этого не может быть, это дерево священное, японцы его не используют в пищу, они дышать на него и то боятся, не только есть, наверное, это что-то другое.

— Там есть такие хитрецы, которые делают экстракт на основе лепестков местной войлочной вишни или что-то в этом роде. Вкуснота необыкновенная, советую попробовать. Если честно, — сознался Геннадий, — я не в ладах с японским, вон Лев знает, — кивнул в сторону Вороновского, — а местные жители, торгующие всякой экзотикой на рынке, не в ладах с английским. Может, конечно, они просто ваньку валяют, прикидываясь неграмотными, чтобы с нами, приезжими, никаких дебатов не вести, кто их знает, только из них ничего клещами не вытащишь. Мяу-мяу, и всё тут. Холоса, бели, холоса, — больше ничего не в состоянии сказать. Но наши, кто там не первый раз был, брали эту приправу на ура, так что, должно быть, вкусно.

Пирушка подходила к своему финальному завершению: салаты были съедены, шашлык, кстати сказать, очень недурной, тоже бесследно канул в небытие, чай выпит. Фотографии обошли всех присутствующих по кругу уже второй раз, когда Гена неожиданно встал и, прокашлявшись, произнёс:

— Дамы и господа, леди энд джентльмены, сэры энд… прилагающиеся к ним дамские элементы! Я хочу сказать, что поездка моя удалась, — проговорил Гена, успокаивая жестами рук поднявшееся было благородное негодование в женской половине общества. — Улетев впервые так далеко от дома, я получил массу незабываемых впечатлений. Конечно, если честно сознаться, сначала было немного страшновато, как я там да что я там, но потом освоился, и мне всё очень понравилось.

— С боевым крещением тебя, — вставил Тищенко.

— Спасибо, — ответил довольный Геннадий. — Так вот, я многое увидел, многое узнал, и мне захотелось привезти каждому из вас что-то, что являлось бы небольшим кусочком Японии. Я долго думал над тем, что бы понравилось или поразило вас, и вот… — сделал торжественную паузу Якорев, извлекая из гардероба большую сумку, — что из этого вышло.

Ребята затихли, заинтригованные его действиями, а он, глядя на тётю Симу, проговорил:

— Начну с вас, Серафима Ивановна, как с самого старшего представителя нашего отделения. Вот здесь, — Гена достал чёрную жестяную коробку, на которой жёлто-оранжевым цветом были выведены какие-то загадочные иероглифы, — самый полезный чай во всей Японии. Говорят, что если его правильно приготовить, он прибавляет силы и даёт молодость. Заваривать его сложно, там даже специальная инструкция есть, но если это дело освоить, человек сможет всем болезням сопротивляться.

— Ой, удружил, — прослезилась тётя Сима, беря в руки коробку. — Спасибо тебе, что не забыл обо мне. — Она подошла и звонко чмокнула Геннадия в щёку. — Вот научусь, как надо, натренируюсь дома, буду и вас угощать, — пообещала она.

— Пейте на здоровье, — ответил Генка, залезая в сумку опять. — Теперь тебе, Светочка, — торжественно провозгласил он, разворачивая перед глазами изумлённых друзей искрящуюся шёлковую ткань.

На светло-розовом блестящем поле роскошного кимоно были изображены ветки той загадочной вишни сакуры, о которой сегодня она вспоминала. Крупные тёмно-розовые нежные лепестки, много темнее самого материала, были матовыми, а чёрные искривлённые ветви вишен выделялись причудливым замысловатым узором, сплетаясь между собой.

— Какая красота, — не удержалась Маришка, — прямо неземная!

— Всё, — подвёл итог Серёжа, — Светочка теперь ни посуду мыть не будет, ни шарлотки печь, она у нас теперь может только у зеркала стоять и собой любоваться, поскольку в этом наряде тянет никак не меньше, чем на особу императорской крови.

— Ну тебя, — смутилась Светлана, — спасибо, Ген, мне всегда хотелось такое чудо примерить хотя бы один разочек.