Развод. Не простить измену (СИ) - Томченко Анна

— Ань, он очень хороший человек… — увещевал меня Стас. — Да, как любой статусный мужик, он с некоторыми заскоками, но не более. А самое главное — я ему полностью доверяю. Я хотя бы спать смогу спокойно, пока ты не прилетишь. Тем более, что ты беременна…

И все логично было в словах брата только мне все равно было тяжело. И если сначала я убивала время телефонным разговором, то потом от стерильности квартиры, от ее острых углов, хромированных деталей я готова была лезть на стены. Но ближе к вечеру успокоилась и отправилась на кухню. В спальни не рискнула заходить и вообще передвигалась исключительно по гостиной. А после от одиночества и того, что у меня даже ручки с клочком бумаги не было под рукой, от жалости к самой себе, от нереальности происходящего, я сбежала в сон. С холодными и жёсткими прикосновениями, с запахами сырой стужи и первыми снежинками на ещё тонком льду катка в старом парке, где был такой обшарпанный дворец культуры с колоннами стиля ампир. И на этом здании так нелепо и глупо выглядели новогодние гирлянды, которые переливались в медленном первом снегу разноцветной радугой. Голос мужа, который тогда и не был мужем, а был просто мужчиной, который приезжал, забирал из универа и вёз куда-нибудь, потому что так принято и так правильно.

Да.

Все было тогда правильно.

И сон рассыпался как блески из прозрачного елочного шарика, который опять же давно, в прошлом, тоже разбил старший брат. И он тогда психовал, говорил, что слишком взрослый, чтобы заниматься такой ерундой, но родители были бы недовольны, если бы Стас ушёл к друзьям или просто отказался наряжать ёлку, поэтому брат психовал, вытаскивал с балкона совок с веником и сметал осколки и блёстки.

А я…

Я резко проснулась от чужого присутствия. От тяжёлого взгляда. И села на софе.

Виктор. Он разрушил, прошёлся ботинками по моим чувствам и, довольно ухмыляясь исчез после ужина за дверью своей спальни. И ведь не поспоришь, что реально злобный дракон.

Я скиталась по кухне, не зная, куда себя пристроить, и в упор не понимала зачем столько проблем возникло из-за одного приезда Антона. У нас скоро суд и нас точно разведут, но Стас…

Мне почему-то казалось, что его нынешнее состояние — следствие того, что мы долго не общались.

Я убралась на кухне и снова вернулась к софе. А через десять минут поняла, что банально хотела в душ и в нормальную постель. Я на носочках прошла в коридор и присмотрелась. У самой последней двери, из-под неё, пробивалась полоска света. Я кивнула сама себе и открыла первую комнату. Чисто, стерильно, прохладно. Ощупывая пальцами стену, я включила свет и сразу убавила яркость. Прошла к окну и закрыла его. Огляделась. Шкаф с полотенцами, халатами, новыми футболками, с которых ещё не сняты были бирки.

Я вытащила себе одну чёрную футболку, которая мне была как платье, халат, явно женский, полотенце и выглянула из спальни. Так же на кончиках пальцев прошла в ванную и включила горячую воду. А через десять минут в зале я застала Виктора, уже одетого в футболку, похожую на ту, что была на мне, и с ноутом, стоящим у него на коленях. Виктор работал. Его взгляд постоянно гулял по экрану и возвращался к папке с бумагами, которая лежала сбоку на диване. Я хотела пройти незаметно, но остановилась и, приблизившись, спросила тихо:

— Виктор, а вы… — я прижала к себе стопку с одеждой и вздохнула. Виктор отвлёкся от экрана ноутбука и посмотрел на меня. Нахмуренные брови не сулили мне ничего хорошего, но я рискнула. — А у вас не будет пары листов бумаги и ручки или карандаша?

Виктор закатил глаза и откинул голову на спинку дивана. Потом убрал с колен ноут и, встав, ушёл в коридор. Вернулся с чуть ли не с половиной упаковки бумаги и связкой разных авторучкек и карандашей. Вручил все это мне, но я все равно не справилась и уронила несколько ручек на пол. Дернулась, присела, чтобы собрать. Халат распахнул полы, оголяя мои колени, и Виктор внезапно тоже присел, помогая мне собрать все.

— Я неуклюжая, простите… — произнесла я, сходя с ума и заливаясь краской от смущения.

— Неуклюжая… — подтвердил со вздохом Виктор. — Но я все равно дракон, и не думай…

Я почему-то с трудом подавила улыбку, внезапно ощутив, что Виктор на самом деле не был резким, точнее, был, но не из-за того, что просто злой, а потому что привык. И те, кто знали его давно, наверно, не реагировали даже.

— Вы на него не похожи… — героически заявила я, прощупывая границы дозволенного.

— Похож, — строго сказал Виктор и встал. Я поднялась за ним. — Злато и серебро есть? Есть. Дышать огнем, когда зол, могу? Могу, если сначала глотнуть виски. Ну и почти девственниц в логове своём запираю…

Последнее прозвучало с усмешкой, и я рискнула.

— Виктор, я очень благодарна вам за заботу, хоть по мне и не видно… — произнесла я, глядя прямо ему в глаза, в которых вспыхнули искры интереса. — И я не знаю, как бы могла вас отблагодарить. Я могу убираться, готовить, смотреть за домом…

— Но это все прекрасно делает и обслуживающий персонал, — сказал Виктор, присаживаясь на диван и откидываясь на его спинку, заводя руки за голову. — Поэтому таких благодарностей, увы, мне не надо…

Я замялась. Хоть я и не хотела здесь находиться, но элементарная вежливость и хорошее воспитание диктовали, что я должна быть благодарной и как-то свою эту благодарность выразить, а выходило, что мне никак и не удавалось это сделать.

— Я могу помогать и в принципе, если от меня что-то потребуется, то готова оказать любую услугу… — пролепетала я, и в глазах Виктора вспыхнуло пламя, он склонил голову к плечу, провёл пальцами по щетине, облизал губы и так саркастично уточнил:

— Прям любую услугу, Анют? Серьезно?

Глава 37

— Что вы имеете в виду? — напряглась я, ощущая фальшь в изменившемся настроении Виктора.

— Многое… — он усмехнулся и снова заложил руки за голову. Сцепил пальцы на затылке. — Вот, например, услуга — сделать минет. Подходит под такое понятие — «любую»?

Я шагнула назад, с ужасом понимая, что мои слова могли трактоваться как-то иначе, чем я на это рассчитывала.

— А если я тебя попрошу, ну, скажем, поужинать с моим коллегой? Это подходит? — продолжил издеваться Виктор, и я уже осознала, в какую сторону он вёл.

— Виктор… — выдохнула я. — Моя благодарность ни в коем случае не имела сексуального подтекста. Я воспитанный человек и действительно говорила от чистого сердца, а не…

— Не то, что я предложил, — холодно закончил за меня Виктор, и я кивнула. — Но это на будущее. Слова это сила. И не надо ей разбрасываться. Потому что такие как я обычно этой силой пользуются, а тебя, девочка, спасает только мое уважение к твоему брату. Поэтому иди, рисуй уже…

Вот и как после такого пытаться нормально разговаривать? Я прижала к себе вещи и бумагу и на носочках прошла в спальню, повернула защелку и села на кровать. Выспаться я успела вечером, а сидеть без возможности что-то делать это такая себе перспектива.

Я вздохнула и положила вещи на пуфик. Ни стола, ни стула ничего такого не было кроме широкого низкого подоконника закрытого шторами. Я присела на пол возле него и положила перед собой бумагу.

В съёмной квартире я нашла бы чем заняться, а сейчас даже не могла сосредоточиться. Но превозмогая невроз, все же набросила несколько эскизов и только к трём часам ночи поняла, что тишина квартиры слишком тихая. Я приоткрыла дверь спальни и окунулась в темноту коридора. Виктора в зале не было и только часы на электронной панели в кухне светились. Я налила себе воды, стащила кукурузную галету и вернулась в себе. На пороге остановилась, прислушиваясь, и поняла, что Виктор даже не храпит.

В пять утра желудок свело от голода, и я выползла из спальни, чтобы быстро что-нибудь приготовить. Мой режим совсем сбился, и я из-за этого нервничала и раздражалась. Днями мне нестерпимо хотелось спать, а ночами мне как истинному призраку меланхоличной аристократки хотелось греметь цепями и стенать по поводу и без.