После измены. Он тебя любит - Рина Каримова

головой, он поворачивается и кричит: — Эй, живее сюда!

Жестом подзывает кого-то.

Подходит женщина.

— Приведите ее в порядок, — распоряжается Крестовский и проходит дальше на площадку.

А я непроизвольно поворачиваюсь и смотрю в зеркало.

Что не так? Вроде бы нормально…

— Лена, сделай что-нибудь с ее лицом, — заявляет женщина, подзывая еще одну. — А ты займись волосами.

Последние слова уже относятся к парню с малиновым «ёжиком» на голове.

— Что вы собираетесь делать? — спрашиваю.

Сзади подкатывает кресло, в которое меня мигом усаживают.

Парень распускает мои волосы, собранные в тугой пучок. Девушка берется за кисти, начиная припудривать мое лицо.

— Почти ничего, — замечает женщина, прищуриваясь, внимательно изучая мое лицо, точно сканирует каждую черту. — Лен, цвета добавь, чтобы нормально смотрелась в кадре. Глаза ярче. И обязательно красную помаду.

— Извините, а вы уверены, что…

— Нормально будет. Не волнуйся, — заверяет женщина. — Надо, конечно, еще посмотреть. Но так — вроде фотогеничная.

Да? Именно поэтому мне сейчас наносят убийственный макияж?

Не спорю.

Им виднее.

Но чувствую себя не в своей тарелке. Особенно когда вижу результат. Пусть и мельком. Времени изучать себя нет. Однако… мне хватает того, что я сама себя не узнаю.

В зеркале отражается незнакомка. Чужая. Совсем на меня не похожая. Да у меня разрез глаз как будто другой. И губы…

Такой вызывающий красный.

Невольно подношу ладонь ко рту. Стереть бы все.

— Супер, — уверенно заключает женщина, хватая меня за руку, уже тянет куда вперед.

Туда, где больше всего камер, софитов. И где уже маячит крупная фигура Крестовского.

— Эта помада, — говорю. — Слишком ярко.

— Для съемок самое то! Поверь. Если женщина работает ртом, ей только красная помада нужна.

— Согласен, — заявляет Крестовский.

А после оборачивается, смотрит на меня.

Как будто застывает.

— Видите, — говорю, нервно дергая плечами. — Мне эта помада совсем не идет. Вам тоже не нравится. Давайте, я просто…

— Мне нравится, — обрывает он. — Очень даже.

А потом поднимает руку, ведет пальцами по моим волосам.

— Не волнуйтесь, Вера, выглядите хорошо, — замечает он. — Только здесь поправить надо.

Что-то щелкает.

Раздаются возгласы со всех сторон.

— Начинаем, — говорит Крестовский, берет меня под локоть и ведет в самый центр, к декорациям, к уже накрытому столу.

Камеры направлены на нас. Свет вспыхивает ярче. И меня бросает в пот от напряжения.

Накатывает ступор.

Я шевельнуться не могу. Так и замираю на месте. Как же тут готовить, когда рукой двинуть не получается? Да просто моргнуть и то нереально!

45

— Подождите, — говорю и оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Крестовского.

Кстати, он выглядит настолько уверенным и сосредоточенным, что эти эмоции невольно передаются и мне. Правда ненадолго. Ровно до того момента, пока…

— А как же сценарий? Репетиция? Наверное, мы сначала должны обсудить, как именно все будет происходить. Согласовать это. И только потом…

Замолкаю, потому что сейчас Крестовский улыбается. Отрицательно качает головой.

— Вера, вы лукавили, да? — интересуется он.

— Вы о чем?

— Никогда не смотрели мое шоу?

— Нет. Почему? Несколько лет подряд. Каждый выпуск.

— Ну тогда не понимаю ваших вопросов, — с невозмутимым видом Крестовский разводит руками. — Вы должны быть в курсе, что все это.

Здесь он выразительным взглядом обводит пространство вокруг нас.

— Импровизация, — заключает наконец. — В том и фишка моего шоу. Нет никакой выхолощенности. Скучной киношной прилизанности.

Стоп. Что он…

— Мы все снимаем с одного дубля, — заявляет Крестовский. — Ну разумеется, есть такие моменты, которые приходится вырезать. Что-то такое, что допустим, не вписывается в концепцию шоу. Но в целом — я никогда своих зрителей не вводил в заблуждение. Здесь все по-честному. В режиме реального времени. Без сценариев. Без репетиций.

Я помню.

Да, на шоу Крестовского идет приписка «только онлайн» или «в режиме реального времени».

Но разве это не маркетинговый ход?

Похоже, что нет.

Теперь понимаю и…

— Но разве мы не должны хотя бы примерно обсудить, что будем делать сегодня? Понимаю, запись с одного кадра, однако разве не предполагается какая-нибудь подготовка?

— Мне кажется, вы просто хотите потянуть время, — мягко усмехается Крестовский.

И это в том числе.

Меня прошибает нервная испарина. Или же от софитов настолько жарко? Но ощущение, будто я начинаю задыхаться от волнения становится все сильнее. Прикладываю волю, только бы успокоиться. Но пока выходит с трудом.

— Нет, — говорю. — Я просто хочу понять. Извините, однако вот это все.

Теперь я окидываю съемочную площадку выразительным взглядом.

— Для меня впервые, — добавляю. — Я же не профессионал, как вы. Я не снималась тут годами. И мне кажется, непонятным то, что я даже не знаю, что сегодня планируется. Даже… не догадываюсь.

— Вера, — он шагает ко мне, сокращая расстояние между нами до минимума, его тяжелые ладони опускаются на мои плечи, сильно сжимают. — Прошу вас. Дышите. И главное — доверьтесь мне. Вашему более опытному партнеру. Все пройдет хорошо. Иначе и быть не может.

Что-то я сильно сомневаюсь.

Но выбора нет, раз я уже здесь. Приняла условия. К тому же, необходимо договориться с Крестовским насчет его адвоката.

— Что мы будем готовить? — спрашиваю, понимая, что даже об этом сейчас еще понятия не имею.

— Вот, пожалуйста, — говорит Крестовский и кивает в сторону доски, которая висит позади.

Закуска. Основное блюдо. Десерт.

Смотрю на названия, на список ингредиентов. В принципе, на первый взгляд, не вижу ничего сложного. Но это не радует и не успокаивает. Одно дело — если бы я готовила сама. И совсем другое — заниматься этим вместе с Крестовским.

Мы должны сойтись. Сработаться. Хотя бы для выпуска.

Раздается очередная команда. Включается съемка.

И…

— Вы просто ведите себя так, как привыкли, — выдает Крестовский мне на ухо. — В ресторане. В блоге. И просто на вашей собственной кухне. Представьте, будто никого вокруг нет.

Легко сказать. Так и тянет выпалить ему это. Но я сдерживаюсь. Бросаю взгляд на камеру. Стараюсь выровнять дыхание.

— Пора начинать, — замечает Крестовский, и его ладонь опускается на мою поясницу, мягко подталкивает вперед. — Улыбнитесь, Вера. У вас очень красивая и светлая улыбка. Преступление — скрывать.

Откуда ему знать?

В своем блоге я не…

Улыбаюсь. Просто чтобы скрыть нервное напряжение, которое охватывает меня, заставляя вибрировать каждую клетку.

Крестовский выдает стандартное приветствие для своих телезрителей. А я с трудом разбираю его слова.

Продолжаю улыбаться.

Как же сильно меня трясет от волнения. Не передать!

Но я делаю очередной глубокий вдох. Прикладываю максимум воли, только бы успокоиться. И мы начинаем.

Наверное, слова Крестовского все же помогают. Включают что-то во мне. А может быть срабатывает сила привычки, ведь сейчас