Странник... мой? - Юлия Резник

начало откровенно припекать. Блаженно жмурясь, я подставила ему забрызганное ледяной ледниковой водой лицо.

Внезапно тишину леса прошил громкий треск ломающихся веток. Я резко открыла глаза, огляделась и похолодела от ужаса – потому что всего в паре десятков метров от меня из-за кустов вышла огромная медвежья туша. Зверь принюхался, повел головой и уставился маленькими черными глазками, кажется, точно на меня. Мое сердце бешено заколотилось, кровь отлила от головы… Парализованная страхом, я застыла на месте в отчаянной попытке вспомнить, что надо делать в таких случаях. Но что, господи боже, могла знать городская барышня?! Я до этих пор с медведем встречалась лишь в зоопарке. И там он мне показался милашкой. Сидел себе и флегматично драл брошенную ему на растерзание елку. И было ему плевать на зевак. Не то что этому… Господи!

Откуда рядом со мной появился Архип, я понятия не имела.

– Кричи во всю глотку! – велел он и тут же бросился на зверя, громко топая и размахивая руками. Медведь замер. Я принялась тоже что есть мочи орать, отчего мое мучительно сжавшееся горло жгло, будто меня пытали каленым железом.

– А-а-а-а-а-а!

И ведь сработало! Сработало! А-а-а… Медведь бросился наутек! А я уже завелась ведь! Адреналин фигачил…

– Так его! Нет, ты видел, как мы его?! А-а-а!

– Тщ. Все нормально. Угомонись, – шепнул Архип, притягивая меня к себе. – Все хорошо. Слышишь?

Боже, я, оказывается, плакала! Скакала как макака, радовалась… И вместе с тем рыдала в голос. Вот ведь ужас как на мне отразился. Чуть с ума не сошла!

Страшно. Как же страшно… Я едва в штаны не наделала.

– А если бы это не сработало? – всхлипнула я, все сильнее подчиняясь истерике.

– Что именно?

– Наши крики!

– Тогда пришлось бы стрелять, – флегматично пожал плечами Сильвестров. – Тебе не надо было отходить.

– Не хотела мешать, – стуча зубами, пояснила я. Архип открыл рот. Явно для того, чтобы продолжить меня вычитывать. Но что-то в моем лице не дало ему это сделать.

– В следующий раз не отходи.

– Да уж теперь не буду. Господи. Медведь. Это реально был огромный, здоровенный медведь.

– Да ладно тебе. Здоровый. Так, подросток. Года три-четыре.

– Это означает, что где-то поблизости его медведица-мама?!

– К трем годам они обычно как раз «съезжают». В редких случаях остаются до четырех, – «осчастливил» меня Архип, глядя как-то странно. Я бы сказала, словно ему было смешно.

– Это, конечно же, все меняет, – фыркнула я сквозь слезы. – Зачем ты привел нас туда, где обитают медведи?

– Они тут не обитают, – покачал головой Сильвестров. – Наверное, случайно забрел. Пойдем. Поставим лагерь, разожжем костер – к огню они не подойдут.

– Я думала, мы пойдем дальше.

– Я тоже.

– Извини, что тебе приходится все время менять из-за меня свои планы.

– Ты ни при чем, что в лесу объявился медвежонок. Успокойся.

– Господи, Архип… Ты все-таки такой… Дикий. Если хочешь знать, «успокойся» – это последнее, что надо говорить распсиховавшейся женщине. Где там наши вещи?

Я закипела, сама не понимая, что стало последней каплей. Пыталась помочь, чтобы прийти в себя, но очень быстро поняла, что больше мешаю, и взялась разводить огонь. На ужин у нас была пакетированная гречка с тушенкой. Ничего вкуснее я давно не ела. Вот если бы еще не оглядываться каждый раз, как пугливая курица! Но кто бы на моем месте этого не делал? Мы повстречались с диким медведем! Медведем, господи Иисусе! А если бы Сильвестров меня не спас? Я бы в жизни не додумалась, что, оказывается, медведь близорук, а потому напугать его – раз плюнуть. Ну, или, может, не раз, но нам удалось.

– Постоишь на стреме? Я в кустики.

Просить было неловко, но страх оказался сильнее. Сам Архип уже пару раз отлучался поливать елки. А я и так терпела до последнего.

– Ага.

Поскольку поход был совсем коротким, бани он не подразумевал. Но мы все-таки привели себя в порядок при помощи одноразовых пластинок мыла и нагретой на костре воды. Архип бросил в нее каких–то травок, отчего она была такой… успокаивающе-душистой. Я наслаждалась, наспех обмываясь. И все сильнее горела, чувствуя его взгляд. Обернулась – так и есть. Сильвестров, не таясь, на меня пялился, стоя на краю лагеря.

– Пойдем, – просипел. – А то закат пропустишь.

Заход солнца мы смотрели, сидя на высоком валуне. Я притащила спальник. Раскрыла его и, накинув на нас, довольно бесцеремонно напросилась в его объятия. Не знаю, что чувствовал Архип, опустив подбородок мне на макушку, а я ощущала покой и благоговение. Закат был прекрасен. Будто природа решила сделать нам напоследок королевский подарок.

Может, ему тоже было… не так плохо со мной?

– А страшилки будут? – спросила я, когда последние лучи солнца растаяли на горизонте.

– Страшилки?

– В темном, темном лесу, была темная, темная избушка… – страшным голосом начала я, пошевелив в темноте пальцами.

– Пойдем лучше чая выпьем. Наверное, уже настоялся.

Чай – это тоже хорошо. Если не думать о том, что после него захочется опять в кустики.

– Знаешь что?

– М-м-м?

– Я, наверное, какая-то неправильная горожанка.

– Почему?

– Потому что мне нравится наш поход.

– Он короткий. Ты просто не успела устать.

– А ты обычно надолго уходишь?

– У меня Зойка. Нет.

– А ее ты не берешь?

– Бывает. Если просится.

– А ее мать? – ляпнула я и только тогда вспомнила слова Надежды Дмитриевны о том, что как раз от нее Архип и сбегал в лес.

– Нет. Она этого всего не любила.

– Не любила походы, не любила трахаться… На почве чего вы вообще сошлись? – возмутилась я. Не зная этой женщины, я уже конкретно так ее недолюбливала.

– Даша…

– Да молчу я! Ладно, ты идешь спать?

Глава 17

– Рисовать и выставляться я начал рано. До поры до времени – это была моя единственная страсть. – Архип провел пальцами по моей спине, но когда я в полном шоке от того, что он заговорил, попыталась отстраниться, дабы заглянуть ему в глаза, не позволил, плотно фиксируя у себя на груди мою голову. – Угадай, когда я потерял девственность? – ошарашил меня вопросом.

– В смысле