Логово дьявола - Лилиан Харрис

Ужас охватывает меня, тело бьет крупная дрожь, когда он проводит ладонью по моей спине и толкает меня в конец комнаты, пока мы не достигаем черной, неприметной двери. С двумя стуками она медленно открывается, и за ней оказывается человек в маске, у которого открыта только нижняя половина лица. У меня перехватывает горло, когда отец вталкивает меня внутрь.

— Она новенькая. Совсем свежая. К ней еще никто не прикасался.

Я задыхаюсь, мои глаза расширяются, слезы наворачиваются на глаза, я отступаю назад, но отец удерживает меня, обхватив рукой за горло. По лицу мужчины расползается ужасная улыбка, костяшки пальцев проходят между моей груди, а в животе поднимается тошнота.

— Мы позаботимся о ней, не волнуйтесь.

— Я вернусь за ней через час, — говорит им отец. — Убедись, что ты уже одета, — говорит он мне, его голос проникает мне в шею, заставляя меня вздрогнуть, пальцы дрожат.

Убрав руку, он выходит за дверь, оставляя меня среди развалин, как будто я не имею никакого значения. Но это потому, что это не так.

Я стою и дрожу, обхватив руками переднюю часть тела. Прячусь. Хочу исчезнуть. Я почти не замечаю другого человека в такой же золотой маске, который сидит на стуле, закинув ногу на ногу, и держит в руке стакан с чем-то, наблюдая за нами.

— А ты симпатичная штучка, не так ли? — Рука мужчины передо мной опускается на мою задницу, прижимая мое тело к себе, другая тянется под платье, палец скользит там, где меня еще никогда не трогали.

Нет, нет, нет! — кричу я в тишине.

Сердце колотится. Кожу колет. Мой отец не может быть таким злым. Он не может так со мной поступить!

— Пожалуйста! Отпустите меня! — Я отбиваю его руку, пытаясь убежать, скрыться, но его пальцы со зловещей усмешкой вгрызаются в мою плоть до боли.

— Зачем мне это нужно? — Он сжимает сильнее. — Я заплатил за это хорошие деньги, и мы будем наслаждаться до последнего цента.

Слезы... они уже падают, вытекают из меня, пока его руки распарывают платье. Что я теперь надену домой? Это первая мысль, которая посетила меня, когда он схватил меня за руку.

Моя голая кожа оказывается на виду, когда он тянет меня к своему другу, который ставит свой напиток на стол рядом с ним, похлопывая его по коленям.

Мне не нужно гадать, что они сделают. Я не наивная. Эти люди вырвут у меня то единственное, что я обещала сохранить для Маттео, то, что мы обещали сохранить друг для друга, и мой отец, он сумел отнять и это.

Меня бросают к нему на колени, и рука скользит от моего затылка вниз по позвоночнику, в самую глубину меня.

Когда они прикасаются ко мне, когда их тела проникают в меня, я закрываю глаза. Я мечтаю о лучших вещах, о лучшей жизни, наполненной Маттео, Робби.

И я иду туда и не отпускаю.

Пока все не закончится.

MATTEO

Я стону, мои запястья чертовски пульсируют, пока я вишу здесь, не зная, который час или даже день. Меня мучает жажда, во рту пересохло. Лицо и спина все еще чертовски пульсируют, но все это неважно. Я должен добраться до Аиды. Я должен убедиться, что с ней все в порядке.

— Аида, — зову я ее, но едва слышно. — Спусти меня, — говорю я громче, но мне кажется, что здесь вообще никого нет. Минуты сливаются друг с другом, часы, наверное, утекают. И я думаю, что умру здесь. Что это конец — пока не приближаются шаги.

— Эй? — Я с трудом поднимаю голову. Она шатается, но через один глаз я вижу человека.

— Черт, — смеется голос Стэна. — Ты дерьмово выглядишь. — Он подтаскивает ко мне стул и встает на него, обрезая веревку с моих рук. — Наверное, так и есть, если учесть, что ты пробыл здесь почти двадцать четыре часа.

Я падаю на пол с тяжелым стуком.

— Блять, — бормочу я. Все болит.

Он смеется, когда я спотыкаюсь.

— Г-г-где А-Аида? — бормочу я.

По его лицу скользит улыбка, и мне хочется ее вырезать. Он молчит с минуту, но когда говорит, то как будто пускает пулю прямо в сердце.

— Вчера отец отправил ее в клуб.

Что-то внутри меня сдвигается, это происходит внезапно, как щелчок выключателя.

— Что ты сказал? — Адреналин проникает в меня, давая мне силы, которых мне так не хватало.

Я поднимаюсь на ноги, медленно поднимаю голову, кулак упирается в бок, грудь расширяется от частоты сердцебиения.

Он хмыкает.

— Парень, ты меня слышал. Твоя подружка вчера сосала член и, наверняка, приняла его и в себя.

С ревом я набрасываюсь на него с молниеносной скоростью, словно мое тело переродилось, забыв о шрамах прошедшего дня, забыв обо всем, что оно пережило. И не успеваю я опомниться, как он оказывается подо мной, в моей власти.

Я бью его по лицу, снова и снова, пока он не начинает кричать о помощи, а черты его лица не искажаются. Но на этом я не заканчиваю.

Он пытается достать из кармана пистолет, но я отдергиваю его руку, кости трещат, а из меня вырывается звериный рык.

Если он говорит правду, если Аида была послана туда, чтобы быть... Блять! Нет!

Моя рука сжимает его горло, его глаза наполняются ужасом, я оскаливаю зубы.

— Ты умрешь, — говорю я ему. — Я так давно хотел тебя убить. Я буду наслаждаться этим. — Заметив в нескольких сантиметрах от себя нож, я протягиваю пальцы, чтобы достать его, и сжимаю ладонь на его шее.

— Эй! — кричит кто-то, подбегая ко мне с зажатым оружием. В тот же миг я выхватываю пистолет Стэна и стреляю в этого придурка еще до того, как он успевает нажать на курок. Он умирает от удара, пуля входит ему в грудь, и он падает назад. Глупо было со стороны Бьянки недооценивать меня. Я сильнее, чем они думают. Они сделали меня таким.

Я поднимаю нож, целясь в глаз Стэна, и медленно протыкаю его, пока он пытается закричать, но голоса уже нет. На этот раз улыбаюсь я.

Лезвие проникает все глубже, погружаясь в его плоть, пока не остается только рукоятка, пока он не умирает.

— Пошел ты! — Я плюю ему в лицо, затем хватаю из его кармана ключи от машины и бросаюсь прочь. Но я не убегаю, я возвращаюсь в логово. Ради нее. Это всегда она.

Аида — мой спасательный круг, продолжение меня. Без нее