В паутине сладкой лжи (СИ) - Шевцова Каролина

— Я просто хочу быть твоей женщиной, — тихо, глядя в пол, прошептала она, стыдливо прикрывая обнаженное тело ладошками. Так, словно стеснялась того, что окутало нас минутами раньше.

— У меня нет моих женщин, Лера. Я не твой, а ты не моя. Пожалуйста, постарайся это запомнить и давай больше не поднимать эту тему. Скажи, у тебя найдется чистое полотенце? Приму душ здесь.

Я развернулся и направился в сторону ванной комнаты.

— Ты куда? — крикнула она перед тем, как я запер дверь ванной. Отвечать было слишком лениво. Вместо этого я включил яркий, бьющий по глазам свет и выкрутил до предела кран с холодной водой.

Куда? В офис. Подальше от «моей» любовницы.

В АВ-Групп я еще застал утреннюю уборку и пустые, ждущие своих хозяев кресла. Все пространство вокруг меня казалось голым и тихим. Вокруг ни души.

Следующие двадцать минут я провел в кабинете, бессмысленно нажимая селекторную кнопку, как делал сотни тысяч раз, вызывая к себе Тину. Ее следовало уволить. Мягко, с достойной выплатой, но все же поскорее выставить девчонку вон за пределы моей жизни и закрыть за ней дверь, так, чтобы больше не пробралась внутрь. Курсор мышки укоризненно мигал, указывая, что экран компьютера до сих пор чист. У нее возникнут вопросы, на которые я, разумеется, не смогу ответить.

И единственная возможность объяснить, почему я так сделал — написать письмо. То самое, строчки которого путались и плутали, образовывая на мониторе витиеватую пустоту.

От мыслей меня отвлек тонкий аромат сдобы и какое-то предчувствие нарастающей беды. Я грустно улыбнулся, глядя на белый вордовский лист — то ли Тина пришла слишком рано, то ли я опоздал. Ощущая нетерпение именинника с запакованным подарком в руках, я вышел в приемную, осторожно наблюдая, как Алевтина снимает с плеча сумку, здоровается с уборщицей, включает компьютер и, наконец, поднимает глаза, чтобы натолкнуться на мой испытующий взгляд. Она вздрогнула от испуга и неожиданности.

— Зайди ко мне. — Легкий кивок головы, и словно по волшебству в ее руках оказались блокнот и карандаш, отчего-то зеленый.

— Вы сегодня рано, — сказала она, переступив порог кабинета.

— Обычно. Я всегда так прихожу.

— Не правда. Я бы знала, если бы вы всегда так приходили. Но раз я не знаю чего-то о вас, значит, этого просто нет.

— О, серьёзно? — Я забавлялся, глядя на эти ужимки отличницы перед директором школы.

— Я никогда не вру, Андрей, — произнесла Алевтина и отчего-то густо покраснела.

— То есть ты хочешь сказать, что знаешь обо мне все?

— Все в пределах нашей работы, разумеется. Вы — тот еще фрукт и не спешите баловать меня историями жизни, хотя я очень люблю истории, особенно, если они с хорошим концом. Но за несколько месяцев я успела изучить вас и ваши привычки.

— Отлично. Тогда устроим тебе небольшой экзамен. Любимая песня, блюдо, место?

— Вы любите грустную песню этих бородачей, там еще поют тихонько так: ээээври дэээй, — на одной ноте проскулила она, — вы просили меня записать ее на флешку, чтобы всю дорогу играла только она и вам не понадобилось переключать. Вам нравятся макароны по-флотски, но без специй. И Максим Карлович сильно заблуждается, заказывая вам каждый раз морепродукты, это он их любит, а вы просто едите за компанию. Иногда, когда день не задался, вас можно найти вы срываетесь домой, перед этим заказываете большую пиццу и колу для сестры. Не знаю, зачем, возможно это что-то из детства. Не любите, когда кто-то сидит в машине позади вас, так кажется, что вы просто водитель, а тот другой человек — важная шишка. Каждый раз на переговоры или встречу вы рубашку с этими, как его…

Тина очертила ногтем линию у себя на запястье. Я зачарованно смотрел, как на коже ярким маком заалел короткий след.

— С запонками, — недовольно пробурчал и потянулся к ее руке, чтобы коснуться пальцами полоски, следа от ногтя, который тянулся вдоль маленькой синей венке. Заметив это, Тина нахмурилась, и завела руку себе за спину.

Теперь настала моя очередь хмуриться.

— Видите, Андрей, нет ничего, чего бы я о вас не знала.

Я в последний раз посмотрел в наивные, широко распахнутые глаза, тонкую линию губ, хрупкую шею. Опустил взгляд ниже, представляя, как под моими пальцами могла бы плавиться ее кожа, как бы горела огнем несдержанной страсти. Как красиво и сладко она спала бы на моей кровати. Смуглая девочка на белоснежных простынях. От этой мысли все внутри меня скрутилось жгутом. Забрать себе. Всю. Без остатка.

— Сдаюсь, — прохрипел я — кстати, те бородачи называются Coldplay, а макароны по-флотски это паста Болоньезе.

— Название разное, суть одна — она лукаво улыбнулась кончиками губ и засунула карандаш себе за ухо, — я могу идти?

— Иди, но прежде скажи мне, о чем я сейчас думаю? — Я сделал шаг вперед, пристально разглядывая фигуру своей секретарши. Такая красивая, желанная и совершенно мне недоступная.

— Вы… — она запнулась на полуслове. — Хотите заказать кофе?

— К черту кофе. — Я подошел еще ближе, фактически впечатывая Тину в стену кабинета. — Пускай это будет нечто крепкое и бодрящее, но не кофе. Так чего же?

— Крепкую оплеуху? Шучу. Дайте пару секунд, чтобы подумать.

— Окей. Раз-два-три, секунды вышли. Ну, так чего же я хочу, Тина-зазнайка. Кстати, ты в школе была отличницей? Готов поспорить, что да. — Я был очень близко, просто непозволительно, одним махом перепрыгнув все барьеры морали. И откровенно издевался, впитывая в себя стеснение, осязаемыми волнами исходившие от нее. Все это — мутный взгляд, дрожащий голос, учащенный пульс — было посвящено мне. Это было только для меня, Барбара, ни для кого другого.

— Чай? — пропищала, глядя куда-то в пол Тина. — Могу добавить в него что-то бодрящее. Пурген, например.

— Смешно, но не засчитано. — Я выставил руку и уперся ею в стену, лишая плутовку возможности убежать. Это было нечестно, но мне хотелось в последний раз насладиться нашей невинной близостью, разжигающей во мне пламя и тушившей его холодными импульсами разума. Она не могла быть моей, она не могла быть ничьей. Алевтина, как принцесса из сказки, пришла из другого мира и не принадлежала никому из нас, несмотря на болезненное желание коснутся, прильнуть, ощутить ее тепло и влагу, я прекрасно понимал, что это будет самый гнусный поступок, на который только способен мужчина.

— Андрей вот смета, — Виктор ворвался в мой кабинет и тотчас покраснел, виновато опустив глаза в пол. Он снял очки и принялся протирать стекла краем рубашки, лишь бы не смотреть мне в глаза. — Тут было открыто, так что… доброе утро, Алевтина. Здесь счета за материалы и предложение по ЮСИ, я мог бы поторговаться, но не вижу в этом смысла, переговоры затянутся, больше потеряем на простое.

— Давай сюда. — Я отстранился от стены и выхватил из его руки кипу бумаг, чтобы изучить все колонки. Где-то вверху листа, на самом горизонте многозначных цифр расплывалось лицо Тины — немного растерянная, она поправляла выбившуюся прядь волос и старательно записывала что-то в блокнот, будто стенографировала мои мысли. — С бумагами все отлично, но вот твой костюм, откуда он у тебя?

— Решил одеваться более представительно и купил такой же как у тебя… — Объяснил Витя и уныло добавил: — тебе не нравится?

— Мне все равно, в чем ты ходишь. Если тебе удобно, то, пожалуйста.

— А мне очень нравится, Виктор Сергеевич, — влезла в разговор Тина, и зять сразу оживился, с надеждой и обожанием взглянув на мою секретаршу, единственного человека во всем офисе, кто принимал его всерьез.

— Правда? Алевтина, у меня их несколько, вот этот и еще синий. Я думаю купить зеленый, но не уверен, пойдет ли он мне.

— Ну что вы, разумеется, вам будет хорошо, правда же, Андрей? Прямо под цвет глаз. — Она обратилась ко мне и осеклась при виде неприветливой, нерасполагающей гримасы недовольства.

— Я понятия не имею, какого цвета глаза у Виктора. И тебя это тоже не должно волновать, потому что ты мой ассистент и весь день должна быть занята моими делами. Поняла? — Она быстро закивала, как китайский болванчик. И снова что-то записала у себя в блокноте. Да девчонка просто издевалась… — Вить, я просмотрю все счета позже, хорошо? А сейчас все свободны.