Элизабет Хардвик - Тайники души

Дотти была ее ближайшей подругой, и Робин с детства привыкла поверять ей все свои тайны, но эту… Как она могла сказать Дотти о своих чувствах по отношению к ее брату, тем более что, возможно, он ей вовсе и не брат!

— Думаю, я просто устала, — проговорила она. — После Лондона у меня кружится голова от здешнего свежего воздуха. Немного полежу, и все пройдет.

Как раз в этом–то Робин и сомневалась. Более того, была убеждена в обратном!

— Хорошо, — сказала Дотти, вставая. — Но я все–таки считаю, что тебе не стоит уезжать в Лондон сегодня же. Тебе, на мой взгляд, вообще пока не стоит возвращаться к работе. Пожалуйста, обещай мне хотя бы подумать об этом, когда будешь отдыхать.

— Все будет в порядке, — заверила подругу Робин, зная, что теперь уже ничто не сможет удержать ее от отъезда. — Я подумаю над твоими словами. А ты пообещай мне, что вы с Люком съедите ланч, который я приготовила. Будет жаль, если пропадет столько хорошей еды.

— Я зайду к тебе попозже, — сказала Дотти, следя за тем, как Робин поднимается по лестнице.

— Хорошо, — рассеянно ответила та.

Сейчас ее больше волновала опасность встретить Люка по пути к своей комнате, чем планы Дотти. Но ей повезло, и она спокойно добралась до своей комнаты.

Робин захлопнула за собой дверь и привалилась к ней спиной. По щекам ее текли слезы. О, Теренс! Как могла она влюбиться в человека, так непохожего на него! Более того, в человека, который наверняка не понравился бы Теренсу!

Впрочем, Теренс жил в этом доме, а значит, был знаком с Люком. Интересно, как они относились друг к другу?..

Хотя главное сейчас не это, а то, что она, как выяснилось, была способна влюбиться как в одного, так и в другого. Но она вовсе не хотела влюбляться. Не хотела любить никого, и уж точно не Люка Бланшана!

Что же за человек этот Люк? Десять лет назад, читая сообщения в газетах, она составила себе представление о нем как о жестоком и хладнокровном негодяе. Но много ли из того, что пишут в газетах, на поверку оказывается правдой?

Теперь она знала, что, несмотря на суровый вид, в нем таятся запасы любви и нежности, которые он пытается скрыть под маской высокомерия. Должна ли она предположить, что Люк обладал этими качествами и раньше, ведь в действительности характер человека редко меняется с годами?

Впрочем, к чему мне разбираться в характере Люка? — одернула она себя. Ясно, что ни одна женщина не сможет быть рядом с ним постоянно, а для нее, Робин, никакой другой путь невозможен…

Сильный удар сотряс дверь. И она распахнулась, толкнув Робин так сильно, что молодая женщина, не удержавшись на ногах, отлетела к стене. В открывшемся проеме стоял Люк.

— Что с вами творится? — без всякого вступления спросил он.

— В данный момент, — произнесла Робин, продолжая сидеть на полу, — я пытаюсь собрать себя по кусочкам. Если вам неважно, что будет со мной, пожалели бы хоть дверь!

— Хватит вилять, Робин! — приказал Люк, входя в комнату и осторожно закрывая дверь за собой: видимо, замечание Робин все же возымело свое действие. — Дотти сказала, что вам дурно!

— Она преувеличивает.

— У Дотти, безусловно, есть свои недостатки, но этот в их число не входит. Так что я еще раз спрашиваю: что с вами творится?

Робин смотрела на него, не пытаясь ответить. Да и что она могла бы сказать? Она любила этого человека, любила вопреки тому, что подсказывали ей здравый смысл и интуиция. И она не могла бы перестать любить его, даже если бы это убило ее.

Люк подхватил ее за талию и помог подняться. Его крепкие руки надежно держали ее, темные глаза смотрели пытливо и с какой–то затаенной нежностью.

— Ничего не получится, — вполголоса произнес он.

— Ничего, — эхом отозвалась Робин.

— И было бы просто глупо надеяться, что это не так.

— Верно.

— Ты живешь в Лондоне, а я не собираюсь покидать Францию.

— Да.

— Все эти годы я мечтал и боялся встретить такую, как ты. Ты воплощаешь в себе все, чего я должен избегать.

— Да… да… да…

Он судорожно сжал руки.

— Тогда какого дьявола я здесь делаю?

— Я не знаю…

— Нет, знаешь! — Люк говорил тихо, но в голосе его звенело отчаяние.

Да, Робин знала. Знала, что он сейчас так же, как и она, беспомощен перед лицом захватившей их головокружительной и непреодолимой страсти. Страсти, которой не желали ни он, ни она.

Робин мягко коснулась его руки.

— Я очень любила моего мужа, Люк, — сказала она, не замечая, что впервые говорит об этом в прошедшем времени.

— Да, — кивнул он.

— И я не хочу связывать мою жизнь с кем–то еще.

— Я понимаю.

— Скажи мне, — попросила она, — когда Теренс жил здесь… как это было?

— Хочешь узнать, стали ли мы с ним приятелями? Делился ли он со мной своими мыслями и чувствами? — Робин кивнула. — Должен тебя огорчить: этого не было. Да никто из нас и не стремился к подобной доверительности. Я провел с ним всего два дня до своего отъезда, показал ему, что и где находится, вот и все. Но если ты спросишь, понравились ли мы друг другу, я отвечу «да». Твой муж был славным парнем, Робин.

— Да, он был таким, — прошептала Робин, проглотив слезы. Теренс был славным парнем, но про Люка такого не скажешь. У него слишком много шипов.

Люк печально улыбнулся, словно услышав ее мысли.

— Можешь мне не верить, но у меня никогда не было проблем в общении с другими мужчинами, — сказал он.

Вероятно, потому, что он никогда не воспринимал мужчин как своих врагов — в отличие от женщин. По крайней мере, большинство их. Дотти в этот список не входила.

— Я верю тебе, — сказала она. — Но куда нас это приведет?

У них не было и не могло быть совместного будущего, будь то кратковременный флирт или более серьезные отношения. Не будет долгих прогулок и совместных обедов. Не будет тех невыразимо сладостных минут, когда два человека просто наслаждаются обществом друг друга, не требуя большего. Не будет зеленых холмов Нормандии. Не будет Па–о–Сьель…

Робин осторожно отстранилась.

— Мне действительно нужно уехать, Люк, — тихо, но твердо сказала она.

Вместо ответа он наклонился и коснулся ее губ своими. Головокружительное, опустошающее чувство захватило ее, усиливаясь по мере того, как губы Люка становились все настойчивее.

Безумие — вот что это было. Но в тот момент Робин была счастлива, что Люк разделяет это безумие с ней.

Ее пальцы ласкающим движением скользнули вверх по его плечам, легко коснулись шеи, зарылись во влажные от испарины волосы. Она изогнулась в его объятиях так, что не осталось ни малейшего зазора между ее трепещущим телом и напряженными мышцами его сильной груди и бедер. Казалось, они слились в единое, нераздельное целое. Слились, чтобы никогда не разлучаться.