Вайолетт Лайонз - Сицилийские страсти

— Только не тогда, когда у этого человека есть что скрывать от другого!

— И что же? У меня есть что скрывать от тебя?

— Откуда мне знать. Тебе виднее. Если хочешь, можешь рассказать сам.

Ну пожалуйста, скажи! Если уж мне суждено узнать неприятное, то пусть это произойдет сейчас. Выложи все начистоту, чтобы я раз и навсегда узнала, какое именно место в твоей жизни я сейчас занимаю… или, вернее, не занимаю.

Пожалуйста, Франческо! Перестань прикидываться. Только не после минувшей ночи! Пожалуйста, скажи мне правду. Скажи прямо в лицо, кем является для тебя Луиза. Будь честен, найди в себе мужество!..

Но все мысленные мольбы Роберты оказались напрасными. Брови Франческо по-прежнему были сурово насуплены, губы плотно сжаты. Поднявшись с кресла, он подошел к шкафу, взял пиджак и надел.

Помимо воли Роберта в который раз поразилась тому, насколько он красив, как чудесно выглядит в этом темно-синем костюме, белоснежной рубашке и голубом галстуке. От одного его вида у нее замирало сердце.

— Мне абсолютно нечего тебе сказать, — объявил наконец Франческо ледяным тоном, лишая ее последней надежды, которая, несмотря ни на что, у нее еще оставалась. — Кроме, как попрощаться.

Сердце Роберты словно остановилось.

— Что? Даже так? Прекрасно… Но ты сказал, чтобы я…

— Попрощаться до обеда, — уточнил он, бросая взгляд на наручные часы. — Я уже опаздываю.

— Так, значит, ты… вернешься?

— Ты что, не расслышала! Я обещал тебе показать Париж после обеда.

Это переполнило чашу ее терпения, вызвав в памяти все обещания, которые Франческо давал ей в прошлом. Обещания, заведомо ложные с его стороны, за которыми скрывались истинные намерения.

— Это слишком поздно!

— Чепуха! У нас будем масса времени.

— Не для этого! Я хотела сказать, что ты опоздал. Опоздал на целый год!

— Роберта, ты говоришь ерунду! — Франческо нахмурился сильнее. — Тогда что же тебе нужно? Хочешь ли ты вообще, чтобы я вернулся?

Хочет ли она этого? Сердце ее говорило да, она согласна терпеть душевные муки, только бы побыть с ним еще немного.

Однако разумом Роберта понимала: наилучшим выходом из создавшегося положения было бы порвать с ним немедленно. Чем дольше она с ним останется, тем труднее для нее будет расставание. Оно лишь продлит агонию, усугубит ситуацию. Надо дать ему уйти.

И все же она знала, что не может, просто не в силах это сделать.

— Роберта! — В голосе Франческо звучало крайнее нетерпение и недовольство.

Ощущая непонятный внутренний озноб, Роберта закуталась в халат плотнее, засунула руки в карманы так глубоко, как только могла.

— Так в чем же все-таки дело, Роберта? — Франческо уже окончательно потерял терпение. — Мне показалось было, что после этой ночи…

Ох, не надо было ему этого говорить! Именно упоминание об «этой ночи» оказалось той спичкой, которая подожгла бочонок с порохом эмоций, запрятанных глубоко в сердце Роберты.

— Эта ночь! — вскричала она с исказившимся от ярости лицом. — Эта ночь! Я думаю, что именно после этой ночи мне никогда больше не захочется тебя видеть. И знаешь ли ты почему?

— Почему же? — Вопрос прозвучал холодно, без заметных эмоций.

— Я скажу тебе почему. Эта ночь была ошибкой. Вероятно, самой крупной ошибкой в моей жизни, худшей даже чем мое замужество. Хотя, казалось бы, это просто невозможно. Как мне хотелось бы вернуться в прошлое, чтобы начать все сначала, но на сей раз без тебя! Как я сожалею о том, что некогда приняла твое предложение!

Вся пылкая тирада Роберты прозвучала при полном молчании со стороны Франческо, молчании, от которого ей становилось все больше и больше не по себе. Закончив, она взглянула в его лицо и испугалась не на шутку.

— «Самой крупной ошибкой в моей жизни», — повторил он, подчеркивая каждое слово. — Знаешь, дорогая, я с тобой полностью согласен.

И прежде, чем Роберта успела осознать сказанное им и отреагировать соответствующим образом, Франческо вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Только тогда до нее начал доходить смысл всего происшедшего. И первой ее реакцией была ярость, слепая, безрассудная, ищущая выхода ярость.

— Замечательно! — обратилась Роберта к закрытой двери, словно не понимая, что Франческо ее не может больше услышать. — Прекрасно! Великолепно! Наконец-то мы пришли хоть к какому-то согласию! Это действительно было трагической ошибкой, которая, как мы оба надеемся, никогда больше не повторится!

Тишина, наступившая в комнате после ее слов, была поистине гробовой. Долгая, оглушающая тишина, во время которой до Роберты начало постепенно доходить то, что Франческо действительно ушел и не вернется, по крайней мере, до обеда.

Если вообще когда-нибудь вернется…

Внезапно нахлынувшее чувство одиночества и покинутости было таким сильным, что, бросившись в отчаянии на кровать, Роберта разразилась рыданиями.

10

— Роберта! Эй, Роберта!

Замерев посреди огромного, выложенного мрамором холла отеля, она в недоумении оглянулась.

Среди гула доносящейся со всех сторон французской речи привычное английское произношение выделялось самым разительным образом. Да и голос принадлежал человеку, которого она никак не ожидала здесь встретить. Этот голос ассоциировался у Роберты с Лондоном и ее работой.

— Иден!

Направляющийся к ней с другого конца холла высокий светловолосый мужчина приветливо улыбался. Увидеть Идена Лукаса в Париже Роберта никак не ожидала. Еще вчера она звонила ему, чтобы договориться об отпуске в связи с непредвиденными обстоятельствами, и он даже не упомянул о том, что куда-то собирается.

Однако Роберта была рада его видеть, как была бы рада видеть любого человека, способного отвлечь ее от неприятностей тяжелого дня.

— Въезжаешь или выезжаешь? — спросил Иден, поприветствовав сотрудницу сердечным объятием, несколько улучшившим ее мрачное настроение.

— Ни то, ни другое. Я здесь остановилась, — ответила Роберта и тут же спросила: — Ты случайно не видел снаружи фотографов?

— Видел. А они что, все еще за тобой охотятся?

Роберта молча кивнула. Всласть выплакавшись в спальне, она взяла себя в руки, решив, что просидеть весь день в тоскливом одиночестве было бы несусветной глупостью и напрасной потерей времени. Кроме того, даже если Франческо и вернется к обеду, будет гораздо лучше, если ее в номере не окажется. Это немного собьет с него спеси.

Приняв душ, Роберта заодно вымыла волосы и тщательно причесалась. До некоторой степени это помогло. Выйдя из ванной и надев блузку в бело-зеленую полоску и узкую юбку в тон, она почувствовала себя готовой к осмотру парижских достопримечательностей вместе с Франческо или без него, это уж как получится.