Наташа Колесникова - Молочные реки

— А что ты мне рассказывал?

— Я так и думал.

Ну да, не интересно ей было то, что он рассказывал. Лет двадцать назад слушала бы с открытым ртом, а теперь… Ну, какие-то случаи интересные у них на съемках бывают, ну, имена знаменитых артистов… И что? У них свой мир, у нее — свой, там тоже всякие забавные случаи бывают, как, например, недавнее распоряжение Пустового заменить кусок бетона во втором цехе, как раз там, где проложен силовой кабель… Снимут хорошее кино — с удовольствием посмотрит, да что-то в последнее время такое редко случается. Не интересна ей жизнь московской богемы, с возрастом понимаешь, артист — это не полубог, а всего лишь человек, говорящий чужие слова под диктовку режиссера. Были у нее кумиры, да все ушли в мир иной. Евгений Леонов, Андрей Миронов, Георгий Бурков…

Вот с московским олигархом она бы с удовольствием поговорила. Расспросила бы, как он умудрился стать миллиардером. Она, по меркам Плавнинска, богатая бизнес-леди, а не то что миллиарда, миллиона еще не имела, да и до половины миллиона долларов, конечно, не дотягивает пока что. А ведь хозяйка самого успешного в городе предприятия, продукция раскупается и в Плавнинске, и в пяти районах, и даже в самом Краснодаре на ура. Но даже до миллиона работать с полной самоотдачей нужно было еще лет пять, если никаких проблем не возникнет. А у них — миллиарды!

Черевикин обиженно засопел, откинулся на своем шезлонге, закрыл глаза: мол, если не слушаешь, не буду рассказывать. Что он хочет сказать этим? Не желает бисер перед свиньями метать? Елена нахмурилась. Да кто он такой? Дать бы этому супермену завод в условиях бандитского беспредела, да посмотреть, что бы он сделал! Отдал бы все бандитам за копейки.

Звонок мобильника оторвал ее от мрачных мыслей. Может, Анжелика объявилась? Обещала ведь позвонить. Вдвоем и посидеть можно в номере, поболтать, все веселее станет.

— Да? — сказала она.

— Елена Дмитриевна, это Валентина вас беспокоит. Извините, что отрываю вас… Ой, я слышу у вас там море шумит!

— Что у тебя, Валя? — жестко спросила Елена.

— У меня… Да, извините. У нас тут милиционеры приходили, вас спрашивали.

— Налоговики?

— Нет, уголовники. Ну, то есть из уголовного розыска, так они мне сказали.

Елена рывком села на шезлонге, пальцы левой руки нервно сжали подлокотник.

— И что?

— Понимаете, Елена Дмитриевна, все дело в том…

— Конкретно говори, дура! Что?! — крикнула Елена.

Черевикин открыл глаза и даже поднял голову, с удивлением глядя на свою красивую спутницу.

— Андрей Васильевич исчез.

— Конкретно?

— Ну, понимаете, ночью нашли его машину, разбитую, салон в крови, а его самого нет. Машина есть, в столб врезалась, все там кровью залито, а Андрей Васильевич куда-то подевался. Они и расследуют, куда он… А я откуда знаю?

— Как это — исчез?! — еще громче закричала Елена.

Уже не только Черевикин, но и другие пляжники повернулись к ней.

— Не знаю… Извините, но я должна была вам сказать…

— Я еду домой! Из поезда позвоню, скажу, когда подать машину с водителем! Пусть дежурит, ждет звонка, не хрена ему спать! Все!

Черевикин изумленно моргал, глядя на Елену. Так вот с какой дамой он познакомился! Ну прямо-таки «железная леди»!

— Лена, у тебя проблемы?

— Да. Всего доброго, Вася, буду внукам рассказывать, что однажды ужинала с известным артистом.

— Может быть…

— Нет, я сама. Прощай.

Это жесткое «прощай» вместо «до свидания» повергло артиста в глубокое уныние. Такой женщины у него еще не было. Московские светские львицы — не то. Эта — настоящая дикая львица, ох!.. Такие только в сериалах бывают, а наяву встретить не доводилось. И красивая, и сексапильная!..

А может, все дело было в том, что объясняет русская поговорка «Запретный плод сладок». Может быть, но сладок, ох как сладок!

— Куда это Ленка побежала? — спросила Тамара.

Она лежала рядом с Пономаревым на соседнем пляже и смотрела на цветной жидкокристаллический экран видеокамеры. Ничего особенного, Ленка сама по себе, артист — сам по себе, что-то трендит, отсюда не слышно, а она и не слушает его, это хорошо видно.

— Наверное, какие-то проблемы, — сказал Пономарев. — Позвонили, она и сорвалась. Вот дура! И ничего интересного сегодня. Но ты же видела мои кадры? Это же…

— Чушь собачья, — уверенно сказала Тамара. — Они даже не целовались.

— А ночью? Вечером?

— Хочешь сказать, что зря потратил время, встречая меня? — сердито спросила Тамара.

— Ну, Тома…

Он отложил в сторону камеру и принялся неистово целовать ее пухлые губы, а она крепко обнимала его, дергалась так, что соседи по пляжу стыдливо отводили глаза. А некоторые, наоборот, смотрели с нескрываемым интересом, за что получали чувствительные тычки от своих жен.

— По-моему, она решила уехать в Плавнинск, что-то там стряслось, — тяжело дыша, сказала Тамара.

Она лежала на спине, широко раздвинув ноги, пышные груди судорожно вздымались и опадали, Пономарев смотрел на это, облизывая пересохшие губы.

— Я тоже так думаю, умчалась после телефонного звонка. Тома, что-то припекать стало…

— Окунемся и махнем домой! — решительно сказала Тамара и побежала к прозрачной голубой воде.

Пономарев помчался следом, мощными гребками вырвался вперед, а Тамара и не спешила его догонять, любуясь крепкими мускулами мужа — какие они крепкие, убедилась прошлой ночью, а какие сладкие…

Они вернулись в скромную однокомнатную квартиру в половине двенадцатого и сразу повалились на расшатанную деревянную кровать. Но прежде Тамара пробормотала:

— Валь, да ну его на хрен, этот твой компромат. Ленка и так злая на меня…

— Тома, он будет для тебя как охранная грамота, — простонал Пономарев. — Если что… не рыпнется!

— Да? Ну тогда пусть будет, — промурлыкала Тамара, уже совсем разомлевшая, совсем готовая…

И Пономарев был готов, но звонок в дверь помешал его планам. С трудом приподнявшись, раздраженно спросил Тамару:

— Кто это, как ты думаешь?

— Откуда я знаю? Иди спроси. Но сразу не открывай, — капризно сказала Тамара.

— Как идти, если я весь на взводе… Ну ладно!

Пономарев слез с кровати, выпрямился. Тамара судорожно охнула, глядя на него. Он пожал плечами и пошел в прихожую, громко спросил у двери:

— Кого там нелегкая принесла?

— Это Роман, скажите Тамаре, она знает, — послышался за дверью жесткий голос.

Пономарев заглянул в открытую дверь комнаты:

— Тома, какой-то Роман пришел, видимо, к тебе…

Она быстро натянула свои шорты, которые успели сползти почти до колен, поправила растрепанные волосы и пошла в прихожую. Встала рядом с Пономаревым, посмотрела в глазок и быстро открыла дверь.