Найди сердце королевы - Фэя Моран

class="p1">– Замолчи, прошу тебя… – у меня хрипит голос. Я закрываю уши обеими руками, я готова рвать на себе волосы, чтобы ничего не слышать.

Гай тянет ко мне свою руку, снова берёт за подбородок, на этот раз сжимая его сильнее.

– Я не хочу, чтобы ты уходила. – Он отчеканивает каждое слово. – Ты будешь со мной. Рядом. Всегда. Пока живу я, ты будешь рядом. Пытайся сколько хочешь, но тебе не сбежать. Теперь единственный смысл моего существования – оберегать твою возможность дышать. – Он делает паузу, чтобы что-то достать, потом добавляет: – Теперь я не отойду от тебя ни на шаг. Пора отвечать за свои поступки.

И вдруг на моей правой руке защёлкивается холодный металл.

– Что… – начинаю я, в удивлении глядя на приковавший мою руку к запястью Гая серебристый наручник.

– У тебя куда меньше шансов сбежать, пока мы друг к другу привязаны, – говорит он.

О боже. Вот же чёрт!

Когда я пытаюсь отойти от него или вырваться, Гай остаётся стоять неподвижно, словно у меня и вовсе нет никакой силы. Он даже не сдвигается с места, а вот я почти подлетаю к нему обратно против воли из-за ограничивающего мои передвижения наручника.

– Не трать понапрасну силы, Каталина. Ты сама виновата в том, что вынудила меня прибегнуть к подобным мерам.

– Что? Я виновата?..

Он решает оставить меня без ответа и внимания, когда, повернувшись к друзьям, приказным тоном выдаёт название какого-то клуба и говорит, что мы едем туда. Те кивают и идут к машине Зайда, причём оба с едва сдерживаемыми смешками.

– Отвезите тело Гастингса на нейтральную территорию и позаботьтесь о том, чтобы «Могильные карты» его обнаружили, – добавляет Гай.

– Есть, сэр, – шуточно бросает Нейт, высунув руку из опущенного окна. – Встретимся на месте.

А затем автомобиль исчезает с громким рёвом мотора, оставляя за собой поднявшуюся с асфальта пыль.

Я остаюсь стоять в пальто Гая на своих плечах и наручником на запястье, приковавшим меня к нему. Он прав. Теперь-то я и в самом деле никуда не денусь. Я даже не смогу сделать пару шагов в сторону.

– Окончательно превратил меня в своего питомца, – бурчу я недовольно, пока он ведёт меня в сторону припаркованных машин, среди которых я замечаю его чёрный мотоцикл. – Можешь радоваться, Гай Харкнесс.

– Тебе совершенно не идёт обвинять меня в том, чего не было у меня и в мыслях.

– Хочешь сказать, когда ты приковал меня этим, – я поднимаю руку, тряся цепью наручника, – ты и не думал о том, что я больше начну походить на зверька, которого держат на поводке? Откуда у тебя вообще наручники?

Он вынимает из кармана ключ и вставляет его в замок зажигания. Мотоцикл с громким рычанием заводится.

– Садись, – игнорируя мой вопрос, велит мне Гай.

– Как ты…

– Садись вперёд.

Я смотрю на него как на идиота. Хотя, признаться честно, посчитать его таковым – самая идиотская затея.

Он застёгивает пуговицы своего пальто на мне, чтобы при поездке оно не улетело, и я ненавижу себя за то, что смиренно стою на месте, давая ему это сделать.

А потом подчиняюсь и его приказу сесть, понимая, что выхода нет. Гай помогает мне, и вот я уже на переднем сиденье, ноги установлены на специальные подставки. Понятия не имею, как он собирается…

Гай устраивается сзади, прижавшись грудью к моей спине и вытянув руки по обе стороны от меня. И хватается за руль.

У меня голова кружится от такой близости. От того, что я каждым своим чёртовым позвонком ощущаю его грудные мышцы.

Я не хочу, чтобы ему удавалось вызывать у меня такие чувства. Это нечестно. Я не должна испытывать к нему ни малейшего восхищения, но почему-то именно это и происходит из раза в раз.

– Удобно? – спрашивает он, и я чётко слышу насмешку в его голосе.

Может быть, Гай даже слышал, как судорожно я вздохнула, когда он вдруг сел сзади.

– Нет. Предпочла бы избавиться от этого наручника.

Его свободная рука касается моих волос и убирает их в сторону, чтобы он смог чуть ли не прижаться губами к моей шее. Я ощущаю его дыхание на коже, когда он полушёпотом говорит мне в ухо:

– Боюсь, придётся отказать тебе в подобной просьбе.

Я задыхаюсь.

И едва не разочаровываюсь в собственном существовании, когда Гай отодвигается назад, чтобы взять под контроль мотоцикл и наконец тронуться с места.

Я бы не признала этого вслух, но его шёпот и коснувшийся моей шеи вздох возбуждают похлеще любых непристойных ласк.

Мы летим по дороге Сиэтла, обдуваемые холодным воздухом, и я решаю провести эти минуты за очередными бессмысленными раздумьями.

Но первое, что приходит в голову, порождается прижатым ко мне сзади Гаем.

Щёки покрываются густым румянцем, когда я вспоминаю свой сон, участником которого, совершенно этого не подозревая, он стал однажды. Затем вспоминаю то, что я творила после этого.

Мне раньше не приходилось испытывать влечение к человеку в сексуальном плане. Я всегда была слишком хорошей девочкой для того, чтобы даже думать об этом. Мама не позволяла себе говорить об интимной части жизни любого человека, но учила тому, что связь с парнем до свадьбы – это тяжкое и бесстыдное поведение, недостойное благочестивых девушек. А моя мама родом из верующей католической семьи, поэтому и неудивительно, что она так рьяно относилась к подобным вещам.

Поэтому тот сон и мои касания после него стали единственным, что вызвало у меня новые удивительные ощущения, о которых я даже не подозревала. Чем-то греховным и запретным. Оттого и привлекательным, и соблазнительным.

Прижатая ко мне грудь Гая лишь усугубляет ситуацию, и я начинаю молиться, чтобы мы наконец доехали до пункта назначения, и мне не пришлось сражаться с собственными мыслями.

Гай останавливает мотоцикл у бордюра возле магазина женской одежды. Витрина пестрит худыми высокими манекенами, повторяющими формы моделей, и другими дизайнерскими элементами, на которых выставлены сумочки или головные уборы.

Наручник на моём запястье звякает, когда Гай спускается, оглядываясь по сторонам, а я следом за ним, после чего мы входим в магазин. Я пока не задаю ему вопросы.

– Добрый вечер, – приветствует нас консультантка с рыжими волосами. – Могу я вам что-нибудь подсказать?

– Нет, спасибо, – сухо отвечает Гай, а сам идёт дальше, видимо, вознамерившись подобрать мне одежду самостоятельно.

Я не понимаю, что мы делаем здесь, но то, с какой уверенностью парень оглядывает наряды на манекенах и вешалках, заставляет меня задуматься о том, что моя одежда играет очень большую роль в его будущем замысле. Или это