Измена. Ты пожалеешь... (СИ) - Ярина Диана

Меня не трогает массовая истерия семьи Лизы. Хоть и понимаю, что Ева — их близкий, родной человек, несмотря ни на что. Как известно, семью не выбирают. Но, как в той бородатой шутке, иногда так хочется подсуетиться… Однако правда жизни состоит в том, что родство не стереть ластиком и не закрыть на него глаза. В частности, мне искренне жаль родителей Евы и Лизы… Их дочери получились разными, словно день и ночь…

— Так, ты же знаешь Еву. Знаешь, какая она! — пытаюсь вразумить Лизу. — Актриса. До мозга костей. Она исполняла еще задолго до того, как вышла на сцену.

— Тебе лучше знать! — вздергивает нос Лиза.

— Понимаешь, как это выглядит со стороны? Твое упрямство может стоит нам ребенка. Ты ведешь себя неразумно. Словно глупая, маленькая девчонка.

— Да, ты всегда был невысокого мнения обо мне, — горько усмехается в ответ.

— Это вообще не так! Давай отложим споры на потом? Вернись домой… Никто тебя не побеспокоит, не запрет и не лишит свободы, черт побери. Я просто готов сколько угодно миллионов поставить на то, что записка Евы — это лишь очередная манипуляция, попытка привлечь к себе внимание! Не более того. Твои родители были в курсе даты суда и вот, какое совпадение… Именно в этот день Еве понадобилось устроить это светопреставление! Твои родители… ведомы. По понятным причинам, но ты…

— Ева — моя сестра. Какая есть, другой мне бог не дал, знаешь ли, — вздыхает Лиза. — Могу ли я… Имею ли я право бросить семью сейчас и отойти в сторону, когда все будто на иголках? Вот о чем я толкую.

— Я понимаю. Но и ты пойми. Ребенок не должен пострадать из-за грязных манипуляций шалавы, возомнившей себя королевой.

Лиза с удивлением посмотрела на меня. Такого взгляда прежде я у нее не замечал. Она сомневается во мне и в то же время в ее глазах промелькнуло сожаление.

Мою грудную клетку разрывает от эмоций. Сердце раскалено до предела, бьется ускоренно. Я готов раскрыть его над головой Лизы, словно зонт, чтобы укрыть от непогоды, от этих грязных разборок.

Вот она… Моя настоящая принцесса, жизнь которой я обещал превратить в сказку, но забыл о том, что настоящие сказки сильно отличаются от тех, что написаны в детских книжках.

В каком-то смысле я преуспел, но сейчас терплю поражение за поражением.

— Я разберусь, Лиз. Подумай о ребенке. Все, что я прошу.

Она колеблется, оглядывается на родителей.

Мне приходится сжать изо всех сил пальцы в кулак, чтобы сдержаться.

Обман и грубую, фальшивую игру Евы вижу я один, остальные поддались сомнениям.

Это означает лишь одно — я окончательно развеял все, до единой, иллюзии, и не осталось ничего от прошлого меня, увлеченного фантазиями о распутной девице…

Колоссальное облегчение спускается по телу вниз, омывая горячей волной.

В то же время я понимаю, какая на меня возложена огромная ответственность — докопаться до правды и дать понять всем, кому здесь точно не стоит верить.

Я обязан уберечь жену, детей… Всех наших детей, и девочек, и нерожденного малыша от тлетворного влияния злопамятной гадюки.

Ева не простила и не забыла. Очевидно, ей не понравилось мое интервью, в котором я опроверг слухи о нашем романе. Тогда она решилась отомстить и не пожалела в жажде мести чувства своих близких, прокрутив их в мясорубке, словно мясо на фарш!

***

Время утекает в никуда. Лиза колеблется и, поддерживаемая своей семьей, все-таки решила заглянуть к родителям. Я настойчиво пошел следом.

Зная, что мне не рады.

Оказывается, довольно непросто вынести тотальное осуждение и отчуждение в моменты, когда чувствуешь, что должен быть рядом.

Так близко, как никогда ранее.

Буквально на страже спокойствия и сохранности своей семьи.

Ева хотела добиться внимания, и ей это удалось. Все только о ней и говорят…

Более того, пока я выяснял отношения с Лизой, теща с тестем успели позвонить в полицию!

— Какого черта, спрашивается! Что за самодеятельность такая? — рычу, зыркнув на тещу, которая бледнее мела. — Неужели вы не понимаете, что это просто дешевая уловка? Или вам проделки старшей дочери важнее, чем жизнь младшей дочери и… еще одного внука или внучки?

— Ты теперь не член семьи, Владислав. Так что не тебе нам указывать, — пытается одернуть меня тесть. — Или там, в этой записке… Говорится правда?

Бред.

Просто бред!

«В моей смерти прошу винить… Кузьму Владислава…» — вот как звучала фраза целиком.

Ниже было расписано, что у нас был бурный роман.

Наверное, я до конца дней своих и в следующей жизни тоже буду проклинать тот день, когда решил поддаться на манипуляции и позволил похотливым фантазиям взять верх.

Потому что на квартире, адрес которой указала Ева, нашли следы ее крови и… ни следа ее самой.

У следствия появились вопросы.

Ко мне…

Ведь Ева пропала, и этот факт мне не понравился, потому что в голову злобной гадины могло взбрести все, что угодно…

Глава 36. Она

— Папу задержали, — голос Вари. — Мам, ты меня слышишь? Папа в тюрьме! Ужас какой…

— Слышу, Варь, — открываю глаза.

Только вздремнула на диване. Сумасшедшие сутки на ногах…

Я едва сомкнула веки и незаметно уснула сидя в зале на маленьком диване, и тут — Варя.

Она уезжала по своим свадебным делам, потеряла нить происходящего из виду, теперь вернулась и шокирована происходящим.

— Ой, прости. Ты, кажется, спала? Наверное, я зайду позже.

— Вообще-то ты меня уже разбудила, — отвечаю осипшим голосом.

О боже! Только простыть мне не хватало для полного счастья! А еще я не могу сдвинуть левую ногу, она кажется «уснула» от длительного пребывания в неудобной позе.

— Ты заболела?

— Не знаю. Принесешь мне попить? — прошу я.

— Да. Конечно. Сейчас…

Варя отправляется за стаканом воды, но вид у нее растерянный, без слез не взглянешь.

Когда она приходит, моя нога более-менее пришла в чувство, я уже могу пошевелить пальцами ног, и это хороший признак. Покалывающее тепло поднимается вверх по конечностям, но в груди, напротив, разрастается воронка мерзлой пустоты.

Когда закончатся эти проблемы?

Сколько испытаний выпало на нашу долю за последние месяцы… Я говорю мы и подразумеваю всех нас, нашу семью. Это коснулось всех. Никто не остался непричастным и не запачканным.

Возможно, потом… наступят более светлые времена, но пока… у нас черная полоса.

— Вот держи.

Варя принесла графин с водой, высокий стакан и лимон, нарезанный ломтиками.

Я была приятно тронута: не ожидала, что моя эгоистичная старшая дочь могла вспомнить в такой момент, что я любила пить воду с лимоном.

— Спасибо большое.

— Лимон возьмешь? — спрашивает она.

— Знаешь, нет. У меня в последнее время такая изжога. Из-за беременности. Список привычных продуктов сократился вдвое.

— Это всегда так? — спрашивает она осторожно. — Изжога, тяжесть, настроение… Как будто застряла в навозной куче…

— По-разному бывает, — отвечаю я с тихим смехом и стучу ладонью по дивану.

Немного поколебавшись, Варя садится рядом.

Уже довольно поздно. Все спят… И только мы полуночничаем.

— У тебя уже какие-то признаки появились?

— Только один, — говорит Варя шепотом. — Я полюбила вонючий сыр. С плесенью. Могу есть на завтрак, на обед и на ужин! Не представляю, как потом от меня смердит.

Боже, какая она еще… девочка совсем! Мы ее баловали, баловали и вот результат. Мне стоит признаться, что моего участия в этом тоже было немало, а еще мне нравилось, как Влад без ума от наших девочек…

В общем, мы теперь пожинаем то, что посеяли. Как говорится, чего теперь на зеркало пенять. Но все-таки сквозь панцирь эгоизма Вари пробивается и кое-что человеческое, значит, не все потеряно…

— А у тебя, значит, изжога?

— Да уж лучше изжога, чем… аллергический ринит, например. У одной знакомой так было. Нос закладывало безо всяких причин, дышать могла только с каплями… Ничего приятного!