Елена Лагутина - Экспедиция в любовь

— Что-то ты тихая сегодня. Устала с дороги?

— Да нет, — пожала она плечами.

Вадим поднялся с места, пересек освещенный пламенем костра круг посреди поляны и устроился рядом с Машей, заботливо смахнув с ее щеки голодного комара, не побоявшегося дыма. Дружески положив ей руку на плечо, он тихонько спросил:

— Машка, ты что, в самом деле, какая-то смурная?

— Да я и сама не знаю, — призналась Маша. — Вроде все в порядке… Наверное, действительно просто устала.

— Ну что там у тебя в институте? Заявку подала?

— Ага, — оживилась она. — Правда, здорово — такой конкурс, такие перспективы!

Вадим серьезно произнес:

— У тебя действительно есть все перспективы, Маша. Уж поверь мне, я достаточно хорошо информирован о предпочтениях, которые будут отдаваться определенным разработкам. Так вот, твоя — одна из самых интересных.

— Откуда ты знаешь? — удивилась Маша.

— Знаю, знаю… Мой шеф — большой дока в этих делах, и информирован он — будь здоров. Я ведь, в сущности, занимаюсь похожей темой, поэтому интересуюсь всем, что в этой области делается.

— Да? Ну надо же! А скажи, как ты оцениваешь…

Тут у них завязался долгий профессиональный разговор. Беседовали они негромко, сидя совсем рядышком, и рука Вадима так и осталась лежать на Машином плече. За беседой они не заметили, как внимательно и недобро смотрит на них издали Леночка, стараясь расслышать хоть что-то из их разговора.

Вскоре вся компания засобиралась в лагерь, хотя и было еще не очень поздно. Но завтра предстояли маршруты, и, несмотря на молодость, организм все же требовал хотя бы минимального отдыха. Как-то так получилось, что Маша и Вадим шли последними, немного отстав от всех остальных. Оберегая ее от хлещущих со всех сторон веток, Вадим приобнял Машу за плечи и слегка прижал к себе. Она высвободилась, недовольно поведя плечами:

— Вадим, давай без глупостей, ладно?

— Машка, да ты что? И в уме не держал! Мы же с тобой решили: мы — давние друзья, правда?

Если бы Маше еще месяц назад сказали, что она может назвать Вадима Шувалова своим другом, она бы очень сильно удивилась. А теперь как-то само собой вышло, что возразить ему было бы просто неприлично грубо и неловко. Да и в самом деле, зачем держать на него зло? Ну, влюбился он в нее когда-то, потом разлюбил, и ему понравилась другая. Что ж, казнить его за это? Дело житейское, такое сплошь и рядом бывает. А теперь действительно нечего поминать старое и гораздо лучше поддерживать с ним нормальные приятельские отношения.

Перед самым лагерем тропинка круто сворачивала, и Вадим, пропустив поворот на почти незнакомом ему пути, чуть не сбил Машу с ног, обхватил ее, чтобы она не свалилась на сырую траву, и оба рассмеялись. Внезапно они увидели стоящую метрах в трех от них тоненькую фигурку и услышали недовольный высокий голосок:

— Ну на-адо же! А я думала, что вы заблудились…

Леночка не собиралась быстро отказываться от борьбы за Вадима и решила подождать его на повороте. Ей показалось, что Маша шла впереди и уже вернулась в лагерь, и девушка хотела использовать возможность остаться с Вадимом наедине в темном лесу. Однако появление Маши очень расстроило юную интриганку.

— А ты-то что тут стоишь? — недовольно осведомился Вадим у Леночки, которую явно не слишком хотел сейчас видеть.

— Ну я же и говорю: думала, что вы заблудились, Вадим Сергеевич, — обиженно пояснила Лена, совершенно игнорируя при этом присутствие Маши. — Вы же здешних мест не знаете, вполне могли и заплутать в темноте.

— Спасибо за заботу, — сухо ответил Вадим и язвительно продолжил, — только, как видишь, проводник у меня есть, так что беспокоиться тебе совершенно не о чем. И вообще, Лена, я вполне самостоятелен.

— Да уж я вижу, — фыркнула студентка и растворилась в темноте, слегка хрустнув попавшей под ноги сухой веточкой.

— Фу, какая девчонка прилипчивая. Все они, что ли, такие сейчас — с ней разговариваешь нормально, по-хорошему, а она это принимает чуть ли не за предложение руки и сердца.

— Скорее, постели, — засмеялась Маша. — Что ж, Вадим, это просто издержки твоей плейбойской внешности.

— Ты полагаешь? Что, от нее еще, по-твоему, что-то сохранилось?

— Не кокетничай. Во-первых, тебе едва тридцать исполнилось, а во-вторых, ты с возрастом становишься все импозантнее.

— Только не говори, что ты в свое время тоже лишь на внешность польстилась.

— Не скажу. — Голос Маши стал заметно холоднее. — Потому что вообще не собираюсь об этом говорить — мы же с тобой, кажется, договорились.

Вадим вновь обнял ее за плечи:

— Не буду, не буду. Нарушителей конвенции жестоко карают, так что лучше не рисковать.

— Тогда спокойной ночи, — смягчилась Маша. — Мы уже пришли в лагерь, так что теперь ты и вправду не заблудишься.

На следующий день вновь начались обычные рабочие будни, с маршрутами, с усталостью после пройденных нелегких километров, с мелькающими перед закрытыми глазами разноцветными стенами оврагов — глинистые отложения, песчаник, алевролит… А с утра пораньше — подъем, завтрак, сборы, и снова маршруты, маршруты…

Правда, теперь стало полегче. Маша с Рузаевым всегда планировали полевой сезон так, чтобы самые отдаленные и тяжелые листы карты отработать в первой половине лета. Вот и этим летом все самое трудное осталось уже позади, не нужно было тратить так много времени на дорогу, как раньше, да и погода, сжалившись над одуревшими от жары геологами и местными жителями, позволила синоптикам называть не столь устрашающие градусы жары. Адское пекло постепенно превратилось в нормальное жаркое лето.

В тот день Маша, как говорится, встала не с той ноги, и все пошло наперекосяк. Дядя Ваня сварила в это утро на завтрак какие-то особенно невкусные макароны, и Маша, с трудом проглотив немного, с досадой отставила миску и решила обойтись чаем с хлебом. Залезая в машину, она ушибла ногу и поняла, что здоровенный синяк ей обеспечен. Потом, уже пройдя несколько километров по своему маршруту вместе с коллектором, Димой-маленьким, и остановившись на первой точке, она обнаружила, что забыла в лагере свой молоток, и пришлось им с Димкой обходиться одним на двоих.

У чужого молотка была неудобная, слишком длинная ручка, и Маша продолжала тихо злиться до полудня. Димка, увидев, что она не в духе, предпочитал отмалчиваться и не надоедать Маше вопросами, которые обычно задавал в огромном количестве. Наконец, устав от собственной злости и долгого молчания, Маша сказала:

— Вон до того овражка дойдем и пообедаем. Приободрившийся парень зашагал быстрее, и вскоре они уже расположились в жидкой тени кустов на краю неглубокого оврага. Однако на этом мелкие неприятности вовсе не закончились.