Беспощадный трон - Мила Кейн

Кирилл не спеша высвободился и расправил мои пижамные шорты так, чтобы они целомудренно прикрывали меня. Затем наклонился и прижался поцелуем к моим губам.

— Мне нужно идти.

— Так скоро? — нараспев произнесла я, испытывая облегчение от того, что у меня будет время вспомнить все ужасные вещи, которые он со мной сделал, и перестать складываться, как оригами, от его прикосновений.

— Да. — Кирилл встал, обнаженный и чертовски готовый. Его член был настолько твердым, что это показалось болезненным, когда он отпружинил от живота под резким углом. — Постарайся не выглядеть такой счастливой из-за этого, — прорычал он.

— Ничего не могу с собой поделать. Я ужасная лгунья, помнишь? — жизнерадостно напомнила я ему, прежде чем отвернуться и улечься обратно в постель.

Мне больше не хотелось спать, но я откладывала подъем и неизбежную тошноту, которая за ним следовала. Что бы сделал Кирилл, если бы узнал, что я так сильно страдаю от утреннего токсикоза? Вероятно, отвез бы меня в лучшую больницу в городе и потребовал, чтобы они все исправили, под дулом пистолета, если потребуется. Как всегда, мысль о том, что он узнает, напугала меня. Я зарылась под одеяло и слушала, как он одевается.

Когда он был готов, то подошел и встал надо мной. Должно быть, он купился на мое притворство, потому что не прикоснулся ко мне и не сделал ничего, чтобы меня разбудить. Он навис надо мной, и после долгой паузы, когда я ждала, что он раскроет мой блеф, повернулся и вышел из комнаты.

Я подождала, пока все звуки из коридора стихнут, прежде чем перевернуться на спину и уставиться в потолок. Дерьмо. Я вернулась к тому, с чего начала — погрузилась в сексуальный туман. Мой гнев растаял, потому что, несмотря ни на что, он был мужчиной, которого я любила. Но в отличие от того, что было в начале, сейчас я была беременна. Беременна его ребенком.

Я положила руку на живот. Скоро пройдет двенадцать недель. Согласно всему, что я прочитала, мне следовало бы сделать УЗИ прямо сейчас, если я пыталась быть хоть немного хорошей и ответственной матерью. К сожалению, у меня не было практически никакой надежды выбраться из «Башни», чтобы пройти ультразвуковое исследование. Одной мысли о том, что я попробую улизнуть, а Кирилл ворвется в дверь с пылающими глазами, было достаточно, чтобы я снова зажмурилась и захотела уснуть.

Когда жизнь стала такой сложной? Примерно в то же время, когда мое сердце решило, что будет продолжать любить Кирилла, даже если он окажется не героем моей истории, как я думала, а злодеем.

Как раз в тот момент, когда мое настроение угрожало перерасти в настоящую депрессию и чувство вины, Макс преподнес мне самый большой и лучший сюрприз в моей жизни.

Я сидела на кухне с Ольгой. Она не поднимала тему о детях, и моего предостерегающего взгляда, похоже, было достаточно, чтобы остановить ее от расспросов. Однако она решила, что пришло время продолжить мое знакомство с супружескими навыками — предметом, который я ненавидела. Но теперь в нем появился материнский уклон, что заставило меня нервничать. Сегодня она показывала мне, как готовить kashu, и сказала, что это популярное детское блюдо. Она пожала плечами в ответ на мой свирепый взгляд и велела мне записать рецепт, чтобы я не забыла.

Макс с ухмылкой ввалился на кухню.

— Мэллори, ты меня полюбишь, — объявил он, нервно поглядывая на мигающий красный огонек камеры видеонаблюдения в углу. — Не в буквальном смысле, конечно.

— Будь осторожен. Большой Брат4 придет и заберет тебя, Макси, — поддразнила я его, наслаждаясь его паникой.

Он взял себя в руки и повернулся к коридору.

— Входи, она тебя не укусит.

Волнение скрутило мой живот, когда я узнала знакомую фигуру. Федерика вошла в кухню с такой осторожностью, которую я ожидала бы от незнакомки, похищенной Максом с улицы. Насколько я знала, он мог поступить именно так, поэтому сама сделала первый шаг.

Я вскочила и рванула к ней, прежде чем смогла остановить себя, заключая ее в объятия.

После короткой заминки Феде ответила мне тем же.

— Я думала, ты меня возненавидела, — прошептала она мне в волосы.

Все это был такой бардак, что я не смогла удержаться от смеха.

— И поэтому ты пришла? — поддразнила я. Я не хотела, чтобы Феде расстраивалась. Она сделала все, что могла, и мы обе это знали.

— Я подумала, может быть, ты хочешь швырнуть в меня солью или побить меня. Я заслуживаю этого, так что вот она я.

Ее выражение лица вызвал у меня новый приступ смеха.

— Не думаю, что Ольга позволила бы мне тратить соль впустую, и я слишком сильно соскучилась по тебе, чтобы бить. Я так рада тебя видеть.

— Мы можем поговорить наедине? Это разрешено? — спросила она, бросив возмущенный взгляд на Макса.

— Да, это разрешено. Я так решила. — Я переплела наши руки и потянула ее в сторону библиотеки. — Пойдем в мой кабинет. Там нас никто не побеспокоит, правда, Макс? — бросила я через плечо своему телохранителю, прежде чем завести Феде в мою любимую комнату. Я закрыла дверь и прислонилась к ней. — Здесь нет камер. Говори свободно. — я ухмыльнулась ей.

Она моргнула.

— В других комнатах есть камеры?

Я пожала плечами.

— В некоторых из них.

— Разве осознание того, что кто-то наблюдает за тобой, не сводит тебя с ума?

— Не кто-то. Я точно знаю, кто наблюдает, и… я привыкла к этому.

Я старалась не краснеть, когда вспомнила некоторые сцены, которые Кирилл заснял на камеру.

Феде кивнула, ее взгляд стал отстраненным.

Я точно знала, в каком направлении уплыли ее мысли, поэтому коснулась ее руки, пытаясь отвлечь от них.

— Феде, не надо. Если бы он не добрался до тебя, это был бы кто-то другой. Он в любом случае нашел бы меня. Я боролась с неизбежным.

— Мэллори — это твое настоящее имя?

Я кивнула, чувствуя себя чертовски неловко из-за того, что моя ложь о прошлом была разоблачена.

Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Я все еще могу вызвать полицию, если ты хочешь.

— Кирилл звучал так, будто у него есть на тебя что-то важное. Не испытывай его. Оно того не стоит. В конце концов, это всегда должно было закончиться нашем с ним противостоянием. Финальной битвой, — пошутила я, пытаясь привнести немного легкомыслия в ее мрачное настроение. — «Двое входят, один