К. Такер - Десяти крошечных вздохов

— Я не могу выступать каждую ночь. И так тяжело оставаться в вертикальном положении и немного тренироваться каждый день.

«Хм. Шторм тренируется». Я и понятия не имела.

— Почему ты мне не говорила?

Она пожала плечами.

— У всех есть секреты.

Мой взгляд переместился на вид за окном.

— Ну, это хреновый способ раскрыть секрет.

Она засмеялась, кивнув в знак согласия. А затем последовала пауза.

— Как прошел твой разговор с Трентом?

— О, поменял мою жизнь.

Ощущение прикосновения его пальцев еще не полностью исчезло с моих, и я не могла выкинуть из головы умоляющий звук его голоса. Неукротимое чувство вины легло на мои плечи. Я должна была ответить ему, а вместо этого позволила Нэйту вышвырнуть его, как пьянчугу.

Сейчас мне ненавистно было находиться в своей шкуре.

Еще несколько минут мы ехали молча. А затем Шторм прервала тишину совершенно прямым нападением.

— Кейс, что с тобой случилось? — Моя челюсть мгновенно сомкнулась, я была не готова к этому, но она продолжила. — Я все еще совершенно тебя не знаю, хотя сама полностью обнажилась перед тобой. Буквально. Я надеялась, что ты доверишься мне и сделаешь то же самое.

— Хочешь, чтобы я покрутилась на обруче и сняла свой топ? — пошутила я плоским голосом. Я знала, что это не то, что она имела в виду.

— Я спросила Ливи, но она мне не сказала. Сказала, что тебе нужно сделать это самой, — она сказала это тихим голосом, словно знала, что изначально не должна была спрашивать Ливи.

Внутри у меня все упало.

—Ливи понимает, что не следует рассказывать кому-либо мои секреты.

— Тебе надо начать разговаривать с кем-нибудь, Кейси. Только так станет лучше.

— Лучше не станет, Шторм. Только так.

«Из мертвых не возвращаются». Я пыталась сдержать холодность, но она все равно просочилась в мой голос.

— Я — твоя подруга, Кейси, нравится тебе это или нет. Может, я и знаю тебя всего несколько недель, но я доверилась тебе. Я доверила твоей сестре свою пятилетнюю дочку, пригласила тебя к себе домой, нашла тебе работу. Не упоминаю, что ты раскладывала мое нижнее белье и видела меня голой.

— И все это, не дав тебе своего номера. Ох, парни в моем зале будут так мной гордиться.

Мы заехали на парковку снаружи нашего дома, и рукой я уже нетерпеливо шарила в поисках дверной ручки джипа Шторм, который превратился в подавляющую меня консервную банку-исповедальню.

— Я пытаюсь сказать, что я не идиотка. Я не веду себя так со всеми подряд. Но в тебе есть что-то такое, я увидела это в тот первый день, словно ты борешься сама с собой. Каждый раз, когда крошечная часть тебя настоящей прорывается, ты заталкиваешь ее подальше. Скрываешь ее, — ее голос был таким мягким, но все равно от него меня бросало в холодный пот.

«Настоящая я. Кто это?» Все, что я знала, так это то, что с переезда в Майами все мои тщательно созданные защитные укрепления атаковали со всех сторон. Даже Мия со своими беззубыми улыбками умудрилась пробраться через трещины в моих доспехах. Неважно сколько раз я говорила себе, что мне наплевать, я начала замечать, что мое сердце бьется немного быстрее, а плечи поднимаются немного выше, когда я заставляю их смеяться.

— Тебе не надо рассказывать мне все, Кейс. Не все сразу. Но почему бы не по одной вещи каждый день?

Я потерла бровь, пытаясь придумать, как выкрутиться. Последний раз, когда я оттолкнула ее, я думала, что Шторм бросит эту затею. Но она просто ждала подходящего времени. Что если сейчас я выбегу из машины? Может быть, этот момент был поворотным для нашей дружбы. Может быть, она полностью спишет меня со счетов, если я опять выкину нечто подобное. У меня засосало под ложечкой, и я поняла, что это будет меня беспокоить. И Ливи. Это полностью раздавит ее, а я не могу позволить этому случиться. Я слышала в голове голос Ливи. «Попробуй». Я знала, что мне придется. Ради Ливи.

— Четыре года назад мои родители, мой бойфренд и моя лучшая подруга погибли в аварии из-за пьяного водителя.

Последовала долгая пауза. Мне не нужно было даже смотреть, чтобы знать, что по щекам Шторм струятся слезы. Плачущие люди меня больше не волнуют. Я надолго отключила этот слезоточивый переключатель.

— Извини, Кейси.

Я кивнула. Все извиняются, а я не знаю почему. Они не были теми сволочами из другой машины.

— Ты помнишь что-нибудь об этом?

— Нет, — солгала я.

Шторм не надо было слышать, что я помню каждое мгновение, проведенное в ловушке в искореженной Ауди. Ей не надо было знать, что я слышала шипящий звук последнего дыхания моей матери, звук, который преследует меня по ночам. Или, что по одну сторону от меня изломанное тело моей подруги Дженни приняло форму боковой стороны автомобиля, а по другую — моя рука находилась в ловушке в ладони моего бойфренда, и я чувствовала, как падает температура из-за покидающего его тело тепла. Что мне пришлось сидеть в машине, без движения, окруженной телами тех, кого я любила, в течение тех часов, пока спасатели изо всех сил старались вырезать меня из нее. Я не должна была выжить.

Я не знаю, кто позволил мне жить.

Мягкий голос Шторм вытащил меня из задумчивости.

— Ты была за рулем?

Я повернулась, чтобы посмотреть на нее.

— Ты думаешь, я бы здесь сидела, если бы вела тогда машину?

Она вздрогнула.

— Извини. Что случилось с пьяным водителем?

Я уклончиво пожала плечами, снова глядя прямо перед собой.

— Он умер. У него в машине было двое друзей. Один умер. Один остался целым и невредимым. Этот парень где-то здесь, живет своей собственной жизнью, — ответила я, мои слова источали горечь.

— Ты его когда-нибудь встречала?

— Никогда, — прошептала я.

Правда была в том, что я приложила все усилия, чтобы ничего о нем не знать. О них всех. Я хотела, чтобы они не существовали. К несчастью, я увидела их имена в документах о страховании, которые меня заставили подписать. Эти имена делали их реальными, и их словно выжгло в моей голове, так что я не могла их забыть. Они были тремя реальными людьми.

Реальными людьми, которые убили мою семью.

— Господи, Кейси, — она шмыгнула.— Ты была на лечении?

— Это что, Испанская Инквизиция? —рявкнула я.

— Я...извини.

Машина заполнилась звуками приглушенных рыданий Шторм. Она пыталась сдержать их, быть сильной, это было заметно по тому, как она втягивала воздух.

Моя ярость превратилась в чувство вины, и я прикусила губу. Сильно. Медный привкус крови покрыл мой язык. Шторм была самой добротой по отношению ко мне, а я — самой стервозностью.