Моника Айронс - О, Коломбина!

— А что, если это не так? — пробормотала Луиза.

Эжен снова фыркнул.

— Ваша задача доказать, что он самозванец.

Луиза поморщилась.

— Не могу же я доказать, что он самозванец, если он действительно аристократ.

— Думаю, вы сможете в этом разобраться, ведь вы сами из высшего света, баронесса Луиза де Монтале, разве не так?

— В личной жизни, да. Но, когда я на работе, я просто Луиза Монтале, частный детектив.

Она догадалась, что этот ответ не понравился Эжену Ему льстил ее титул, и, когда она с такой легкостью отмела его в сторону, месье Дюпон почувствовал себя обманутым, как ребенок, у которого отняли леденец За день до этого он пригласил мадемуазель де Монтале на ужин, чтобы она познакомилась с Амели. Луизу очаровала чистота и наивность молодой девушки. Было легко поверить, что ей действительно нужна защита от охотников за богатством.

— Так вот, я хочу, чтобы вы занялись этим, потому что вы лучшая. — Эжен снова вернулся к своей теме. — У вас шикарный вид. Вы ведете себя, как аристократка, и выглядите тоже шикарно, хотя ваша одежда, она…

— Дешевая, — продолжила Луиза.

Джинсы и джинсовая куртка были самыми простенькими из всего, что продавались на рынке.

К счастью, у нее была такая фигура, которая прекрасно выглядела в любой одежде, а если еще прибавить к этому пышную гриву каштановых волос и глаза поразительно глубокого сапфирового цвета, было понятно, что к ней притягивались все взгляды, где бы она ни появлялась.

— Недорогая, — поправил ее Эжен, охваченный столь редким для него приступом такта. — Но вы сами по себе выглядите шикарно. Аристократов всегда можно отличить, потому что они такие высокие и стройные. Наверное, из-за того, что хорошо питались в детстве, в то время как люди попроще едят то, что посытнее и подешевле.

— Может, вы и правы, но не в моем случае, — сказала Луиза. — Мне никогда не хватало еды, по! ому что все деньги в семье тратились на скачки. Я работаю, потому что у меня нет ни су за душой.

— Тогда вам понадобятся богатые вещи, чтобы выглядеть убедительно. У Амели есть счет в «Банк де Франс», я позвоню туда и скажу, что вы можете снимать с этого счета необходимые вам суммы. На Регонде вы должны быть на высоте.

— На Регонде?

Луиза быстро отвернулась в сторону окна, чтобы он случайно не заметил ее реакции на название острова. Ведь всего несколько недель назад она планировала провести там свой медовый месяц… С мужчиной, который клялся любить ее вечно…

Но это в прошлом. Любовь, надежды, все рухнуло с невероятной быстротой, и она бы все отдала, лишь бы ей никогда не напоминали об этом острове, но что уж тут поделаешь.

— Я выбрал вам самый дорогой отель, — гордо сказал Эжен. — Так что покупайте одежду, только сделайте это побыстрее. Летите на самолете первым классом. Вот вам чек на мелкие расходы. Вы должны там вести шикарный образ жизни, производить эффект.

— Производить эффект, — тихо отозвалась Луиза, квадратными глазами глядя на сумму, указанную в чеке.

— Найдите этого донжуана, заставьте его поверить, что вы напичканы деньгами, чтобы он клюнул на вас. Как только это произойдет, дайте мне знать. Тогда я пришлю туда Амели, и пусть она увидит, каков он на самом деле. Ей будет тяжело, но мир полон подлецов, которые охотятся за богатыми девчонками.

— Да, — с чувством пробормотала Луиза. — В этом вы совершенно правы.

Вечером, в честь возвращения графа Родриго домой, в величественной асьенде «Бел Ампаро», что переводится с испанского как «прекрасный приют», был устроен торжественный ужин. Четверо мужчин уселись за украшенный богатой резьбой старинный стол, и смуглая служанка стала подавать им изысканные блюда под пристальным надзором Фернанды. Для графа это был обычный ужин, да и Диего не смущало присутствие прислуги и экономки. Но Эстебан и Алехандро чувствовали себя не в своей тарелке и были рады, когда ужин наконец закончился.

Когда молодые люди уже было приготовились тихо выскользнуть из дома, граф позвал Алехандро в свой кабинет. , — Мы будем в баре «У Карлоса», — крикнул ему Диего, стоявший у входной двери.

— Это не может подождать? — умоляюще спросил Алехандро, следуя за дядей в кабинет.

— Нет, не может, — сурово ответил Родриго. — Необходимо обсудить несколько вещей. Я даже не стану утруждаться и выяснять, все ли слухи, которые я слышал о тебе, являются правдой.

— Может быт, — с улыбкой пожал плечами Алехандро.

— Пора бы остановиться. После того, как я предпринял титанические усилия, чтобы ты встретился почти со всеми женщинами высшего света Бразилии и Венесуэлы…

— Мне не нравятся эти женщины, дядя. Они обращают внимание только на мой будущий титул. Половина из них даже не помнит, как я выгляжу, потому что блеск и слава герба де Эспиноса застилает им глаза!

— Ты имеешь в виду, они готовы смотреть сквозь пальцы на твой позорный образ жизни из-за уважения к твоему положению?

— Черт с ним, с положением. И потом, может быть, я не хочу жениться на женщине, которая бы сквозь пальцы смотрела на мой «позорный» образ жизни. Было бы гораздо веселее, если бы она тоже присоединилась к нему.

— Брак — это не сплошное веселье! — взорвался Родриго.

— Этого-то я и боюсь.

— Тебе пора начать вести себя согласно твоему положению в обществе вместо того, чтобы проводить все свободное время с Вальдесами, болтаясь в гондолах.

— Я люблю управлять гондолой.

— Вальдесы — славные люди, но у тебя другая дорога…

В лицо Алехандро бросилась краска, и его покинуло обычное добродушное выражение.

— Они — мои друзья, и я очень был бы тебе обязан, если бы ты не забывал этого.

— Вы можете быть друзьями, но ты не можешь жить, как они. У тебя другая судьба. Наверное, я не должен был разрешать тебе проводить так много времени с ними.

— Ты не разрешал мне, — тихо сказал Алехандро, — потому что я не спрашивал твоего разрешения. И не буду этого делать. Никогда! Дядя, я очень тебя уважаю, но не позволю тебе решать за меня, как жить.

Весь его милый шарм куда-то испарился, и в глазах появилось такое выражение, которое даже графа заставило вести себя осторожнее. Взглянув на расстроенное лицо дяди, Алехандро сразу же раскаялся в своем приступе упрямства.

— Но ведь нет ничего плохого в том, что я иногда плаваю на гондоле, — мягко сказал он. В конце концов, это позволяет мне быть в форме после всяческих излишеств.

— Если бы только это, — высокомерно фыркнул Родриго, почувствовав, что племянник дал слабину. — Я слышал, ты поешь туристам серенады!

— Но для них Карибская Венеция не Венеция без песен.