Линда Майлз - Ложь во спасение

— О, ты имеешь в виду, что мне необходимо переспать с кем-то, — сказала она откровенно, так как знала, что ее кузена ничто, кроме денег и секса, не интересовало. — Ты вообще способен думать о чем-нибудь другом?

— Иногда. Я же сразу предупреждал, что это не твой стиль.

— Это самое глупое, что я когда-либо слышала. Ты предлагаешь мне пойти в какую-нибудь забегаловку и предложить себя первому встречному? Хороший способ разрешения всех проблем, нечего сказать! — Таша чувствовала, что сейчас сорвется.

— Я не предлагал спать с кем попало. — Чейз явно недоговаривал.

— Да, а что же конкретно ты имеешь в виду? — раздраженно спросила она.

Чейз насмешливо приподнял брови.

— Ты можешь провести ночь со мной.

Таша изумленно посмотрела на него, пытаясь понять, это розыгрыш или нет, а затем разразилась смехом.

— Чейз, ты невыносим. Ты все время так глупо шутишь…

— Я не шучу, это серьезное предложение, и, возможно, потом тебе станет лучше, — бесцеремонно перебил он ее. — Я, конечно, не жду, что ты согласишься, но это не шутка.

Таша внимательно смотрела на своего бесстыдного и распутного кузена. Хотя вообще-то их родство было довольно сомнительным. Ее родители развелись, когда ей исполнилось десять лет. Мама после развода кочевала от одной сестры к другой. Одна из ее сестер, тетя Моника, была тогда под властью чар нового мужа, у которого имелся сын от предыдущего брака. Этого сына и звали Чейз: абсолютно чужой Таше человек, старше ее лет на пять и в пять тысяч раз искушеннее. И этот отвратительный, эгоистичный, состоящий из одних пороков человек смотрит на нее горящими глазами в ожидании ответа. Безусловно, он очень красив. Черные как смоль волосы, темные блестящие глаза, глядящие на собеседника с насмешкой и высокомерием. Но его красота не привлекала Ташу, она слишком хорошо знала, чего от него можно было ожидать. Да чего угодно.

— Итак?

— Итак что?

— Итак, что ты скажешь?

— Я скажу, что презираю тебя, — резко ответила она. — Наверное, я не первая, кому ты предлагаешь подобное? Видимо, брошенные женщины — самые беззащитные. Их очень легко обмануть притворным сочувствием и соблазнить, а потом с такой же легкостью отшвырнуть. Я всегда удивлялась твоей бесцеремонности в отношениях с женщинами. — Таша была рада, что наконец-то решилась высказать Чейзу все, что она о нем думала.

Чейз едва заметно улыбнулся.

— Выразить сочувствие можно по-разному, — уверенно произнес он, — во всяком случае, границы я знаю. Взгляни на все с другой стороны. Ты больше не будешь с Джереми или еще с каким-нибудь идиотом. Как его звали? Ах, да, Мартин, или это был Малькольм? Нет, я, наверное, всех перепутал? Сначала был Малькольм, затем Колин, а потом этот размазня Джереми. Господи, где ты их находишь, Таша? Хватит с тебя неудачников. Почему бы тебе не выбрать любовника получше?

Таша прекрасно знала, на что способен ее так называемый кузен. Но его последние слова привели ее в ярость.

— Я не собираюсь обсуждать с тобой свои проблемы. Не тебе судить, с кем мне лучше в постели, — холодно произнесла Таша.

— А почему бы и нет? — быстро переспросил Чейз. — Зачем ты пытаешься обмануть саму себя, зачем противишься своим естественным желаниям?

Таша крепко стиснула зубы.

— Я не желаю это обсуждать.

— Дорогуша, что в этом плохого? — произнес он, не скрывая усмешки. — Дело твое, но я подозреваю…

— Я не желаю это обсуждать, — сердито повторила Таша.

— Конечно, ты не желаешь! Я ведь тебя всегда раздражал. Хотя и совершенно незаслуженно. Так что я сомневаюсь, что ты снизойдешь до ответа. — Таша даже задохнулась от возмущения и раздраженно фыркнула. Коротким движением Чейз схватил ее за запястье. — Ты всегда отталкивала меня, Наташа, — медленно произнес он глубоким, проникновенным голосом. — Но к чему совершать необдуманные поступки? — Его глаза загорелись. — Это всего лишь сделка. Позволь мне только поцеловать тебя; если тебе не понравится, ты можешь оттолкнуть меня, и я оставлю тебя в покое.

Таша безуспешно попыталась высвободить руку, но его пальцы еще сильнее сжали ее запястье.

— Ну же, Таша, — проговорил он, улыбаясь. — Неужели ты никогда этого не хотела? Это просто поцелуй. Чего ты боишься? Что тебе очень понравится? Давай, Таша, — сказал он еще более нежно, — закрой глаза.

Сначала Таша лишь молча смотрела на него, потому что была в такой ярости, что не могла вымолвить ни слова. Затем что-то дрогнуло внутри нее. Она не знала, почему сделала это, но вместо того, чтобы ударить его по лицу, Таша беспомощно уронила руку на колено и закрыла глаза. У нее возникла мысль, что он дразнит ее и что это просто шутка. Но затем что-то коснулось ее губ, что-то легкое, как крыло бабочки, и снова, и снова… Словно к ее губам подносили зажженную свечу, которая, слегка задевая их, обжигала пламенем. Таша пыталась не сдаваться, ее губы остались плотно сжатыми. И опять эти легкие прикосновения… но теперь чуть медленнее. Таша почувствовала, что задыхается. Ей показалось, что эти легчайшие прикосновения исходят не от ненавистного ей кузена, всегда такого надменного и самоуверенного, а от нежного, ласкового мужчины. Ее губы невольно ответили на поцелуй, обжегший подобно тягучему золотистому виски. Лед, сковавший ее сердце, стал постепенно таять, и она всецело отдалась во власть поцелуя. Кончик его языка скользнул по нежным губам. Ей показалось, что ничего подобного она не могла себе представить даже в самых смелых своих фантазиях. Таша издала тихий протяжный стон, растворясь в нежном дурмане, — тепло растекалось по телу, все несчастья постепенно забывались. А может быть, это всего лишь иллюзия? Пусть так, ей было уже все равно. Она позволяла ему целовать себя, ощущая терпкий пьянящий вкус его губ.

Он отстранился, а Таша все еще не могла прийти в себя.

— Можешь открыть глаза, — мягко произнес Чейз.

Она вдруг ощутила жгучий стыд. Зачем она поддалась минутной слабости? Что можно изменить поцелуем? Наоборот, теперь стало только тяжелее. Тепло и нежность как-то сразу исчезли, она вновь ощутила на сердце тяжесть и холод. Таша пристально смотрела на Чейза, как будто видела его впервые. Мягкие, чуть влажные от поцелуя губы, ослепительно красивые черные глаза под тонко очерченными, словно нарисованными, бровями, прямой нос и волевой подбородок.

— Ну и как тебе это, дорогая? — сказал он, приподняв бровь.

— Это было… — Таша запнулась, так как была поглощена исследованием его внешности. — Ты был прав, я ошибалась. Это ни с чем не сравнимо, но это только вопрос техники. Видимо, у тебя была богатая практика.