Эмма Ричмонд - Больше чем счастье

— А еще? Паршивая овца? Негодяй? Уверен, они говорят: «Этот тип наверняка плохо кончит!» Вижу, вижу по твоему лицу, что попал в точку. Конечно, нельзя исключить, что в один прекрасный день их пророчество сбудется, но уж я постараюсь не утащить тебя за собой в пропасть. Ты, Мелли, достойна лучшей участи.

— Перестань! — потребовала более резко, чем собиралась. — Не надо, — попросила она уже сдержанней.

— Да, но если бы ты не поехала в Довиль разыскивать дедушкину могилу… если бы…

— Если бы да кабы, — перебила она решительно, потому что им обоим было известно, что она приехала по другой причине. Чарльз, разумеется, чтобы не нарушать гармонию, может делать вид, что верит в эту историю, но она полагала, что в глубине души он думает иначе. Ей казалось, что он обходит острые углы, впрочем, как и сама она, чтобы сохранить их брак.

Поймав на себе его взгляд, она заставила себя улыбнуться.

— Ты же меня ни к чему не принуждал. Никто не заставлял меня… утешать тебя в тот день. К тому же я могла не признаться, что ты отец ребенка…

— Да, но ты призналась. Один Бог ведает, почему. Пожалуй, трудно найти человека, менее пригодного на роль отца, чем я. Да и мужа. И все же, если бы ты не сказала, а я бы узнал потом, что ты носишь моего ребенка…

Разозлился бы? Да, она это знала и не переставала удивляться, что он взял на себя ответственность. Ей безумно хотелось с ним все обсудить, поговорить, открыться, но от того, что она ощущала себя виноватой, ей казалось, что это невозможно. А впрочем, может, так и спокойнее.

— Интересно, как бы ты узнал? — поинтересовалась Мелли с кажущейся беспечностью. — Твои связи с Бекфордом оборвались, а тебе известно, что у меня не было недостатка в дружках, каждый из которых вполне мог оказаться отцом…

— Не стану спорить, но теперь мышка попалась. Ты, разумеется, должна была составить лучшую партию, — ухмыльнувшись, добавил он.

— Да, — согласилась она, — но боюсь, добропорядочный супруг мне бы вскоре наскучил, ты не думаешь?

— Ну, а положа руку на сердце, тебе разве не хочется порой поскучать? — спросил он вкрадчиво. — Ну, например, знать, где я бываю по ночам? А иногда и днем, правда?

— Но тогда ты бы не выиграл в покер этот дом, а я бы не познакомилась с Жан-Марком и не имела бы возможности с обожанием взирать на участников американского кинофестиваля.

— Брось, не хитри. Ты и так смогла бы на них полюбоваться. Они устраивают тут свои фестивали каждый год.

— Но я бы не удостоилась чести появиться среди них в качестве гостьи! — не сдавалась Мелли. — Да к тому же под руку с самым завидным холостяком в округе. В общем, что бы ты ни говорил, а мне по вкусу быть женой владельца скаковых лошадей, казино, к тому же знаменитого яхтсмена.

— Нашла знаменитость, — ответил Чарльз, состроив забавную гримасу.

— В таком случае известного, — не сдавалась Мелли. Всматриваясь пристально в его мужественное, красивое лицо, в то время как он задумчиво глядел поверх стола, она размышляла о том, насколько глубоко сожалеет он о своем опрометчивом поступке. Может, он сделал чересчур рискованную ставку и проиграл? Может, думал, что она ему откажет? Он ни за что не признается, даже если она спросит прямо, без обиняков, и все же Мелли точно знала, что он собирался строить свою жизнь иначе. Чарльз не скрывал, что женитьба не входила в его планы. Так что он тоже попался в ловушку, которую оба они себе подстроили. — Твой проигрыш несравним с моим, — добавила она тихо, втайне надеясь услышать, что это не так, — ты лишился свободы выбора.

Поднимая глаза и словно отмахиваясь от ненужных мыслей, он усмехнулся.

— О какой свободе ты толкуешь, Мелли? Свободе выбирать женщин? Ты наслушалась сплетен, женщины всегда значили для меня куда меньше, чем об этом болтают. Женщины могут мне нравиться, я люблю находиться в их компании и не стану отрицать, что со многими спал, — продолжал он. — Однако, думаю, в историях, которыми тебя угостили, мои успехи сильно преувеличены, а главное — я совсем не чувствую себя связанным. Мне нравится быть твоим мужем, разве ты сама не видишь?

— Ты уверен? — переспросила она, полагая, что он лицемерит.

— Совершенно. К тому же, если ты женат, у тебя всегда есть хороший предлог, чтобы смыться, если что-то тебя раздражает, отвязаться от надоедливых дам. — Развеселившись вначале от собственных слов, он продолжал намного серьезнее: — Пожалуй, единственное, чего я опасаюсь по-настоящему, это сделать тебе больно, я по природе разрушитель, Мелли, я таким был всегда, ты знаешь. Мне необходимо ощущать опасность, бросать вызов миру. Я должен постоянно проверять свои возможности, чувствовать волю к победе. Я сделаю все возможное, чтобы обеспечить и тебя и ребенка, а потом, если что случится… — Он чуть вздрогнул, но быстро взял себя, в руки, и настроение его снова переменилось. — Чем мы сегодня займемся? Выберем коляску?

Пытаясь отбросить мрачные мысли, на которые ее навело все сказанное им, она отрицательно покачала головой:

— Нет, не будем испытывать судьбу. Я не хочу покупать коляску или кроватку, ну, в общем, ничего, до последнего месяца.

— Ну, до этого еще целая вечность, — возразил он.

— Каких-то восемь недель, они быстро пролетят.

— Понимаю, но мне хочется что-нибудь делать уже сейчас, — весело воскликнул Чарльз. — Приготовить детскую! Выбрать ему, ей всякие вещички…

— Дизайнер? — пошутила она.

— А что, дизайнер! — Он взглянул на стол, будто хотел разглядеть на скатерти невидимый чертеж. — Признаться, я побаиваюсь, — сказал он вдруг простодушно. — Быть отцом — не могу себе этого представить. Не знаю, как справлюсь.

— Зато я знаю, — ответила Мелли. — Ты будешь надежный, заботливый и — смешной. Чего еще можно пожелать ребенку?

— Чтобы отец был рядом, как мне кажется. — Чарльз так резко вскочил, что она испугалась, — Я должен кое с кем потолковать насчет лошадей. Вернусь часа через два, и мы прогуляемся.

Почти у самой двери он задержался. Повернувшись, посмотрел на нее сосредоточенно.

— Тебе сегодня надо в клинику!

— Ага, но после двух.

— Ладно, я вернусь гораздо раньше. — И он ушел.

Мелли больше не хотелось есть, откинувшись на спинку стула, она грустно вздохнула. Ох, Чарльз! Она видела, что ему становилось все труднее казаться беспечным и дружелюбным. Но если ее голос станет звучать напряженно, если она выдаст свое беспокойство, то оттолкнет его от себя. Почуяв опасность, он уйдет. В этом она была уверена твердо, просто старалась не думать, насколько это будет непереносимо. И все же она не могла не понимать, что обоюдное стремление не быть, а казаться — заведомо обречено на неудачу.