Виктория Варлей - Роман с вампиром

В принципе, директор – обыкновенный мужчина с обыкновенной внешностью – средней комплекции, средней наружности. С хитрыми светлыми глазками и немного крючковатым носом. С обыкновенным достатком, обыкновенным бизнесом и теми же, что и у всех, проблемами, но последнее время… Как он ее последнее время раздражает! До смерти! Так противно слушать изысканные гадости про сотрудников, про партнеров! Каждый визит к руководству – ведро новых помоев на голову. Выливаемых интеллигентно тонкой струйкой. Это желание задавить ее своим авторитетом, – откуда ему взяться? Самодовольство и хвастливость человека, умеющего зарабатывать деньги. Занудство, скользкие, плоские шутки на тему секса. И всё это с хорошо отрепетированной при работе за границей улыбкой. Бр-ррр!

Мысли, устав вертеться вокруг ненавистного Пирожкова, перескочили на утреннюю встречу с аудитором. Как глоток свежего воздуха по сравнению с тем болотом, в котором она сидит. Но встретили ее, как ни крути, с долей предубеждения. В мечтах представлялось, что она – один из руководителей в хорошей компании, в хорошем офисе, в красивой одежде (как ей нравится все красивое!). Руководитель, который досконально разбирается в тонкостях своей интересной работы, наладил ее и организовал, пользуется всеобщим уважением, – ведь так важно общественное мнение, – и получает от порядка и стабильности удовлетворение. И она добьется своей цели! Но прежде всего нужна оценка – Зингерман должен резюмировать ее труды здесь, в «Свиттрейде», поставить плюс или минус. Иначе, ради чего так старалась?

Стараясь не шуметь, на цыпочках девушка прошла по коридору к детской и заглянула; младший, вполне сформировавшийся как мужчина, брат, раскинув мускулистые руки и ноги в разные стороны, спал, уткнувшись носом в подушку. Раздавался негромкий юношеский храп. Мягко улыбнувшись, она заботливо поправила одеяло и так же осторожно проследовала к себе. «Если я сейчас не усну, то завтра от меня не будет толку никакого», – устало пронеслось в голове. Глаза тяжело закрылись и в тот же миг как – будто кто-то услышал ее немую просьбу и положил сладкий сон на подушку.

Колесникова неспешно проследовала на кухню, налила чашку кофе, добавив побольше сахара и сливок, радостно потянулась, наслаждаясь утренней тишиной. Дом еще спал, и их квартира тоже – обычная, панельная трешка, в которой живут вдвоем с братом, – к огромному удовольствию обоих. Размышляя о том, что же приготовить на завтрак, она заглянула в холодильник, затем отправилась гулять по комнатам, впитывая как губка ощущение уюта и чистоты, держа в руке дымящуюся чашку и прихлебывая на ходу, что было ее любимым занятием. Рассеянный свет падал на устланный светло-бежевым ковром пол, на диван, подобранный в тон и украшенный большой шотландской клеткой, на огромную старую стенку, темную и громоздкую, купленную еще в начале девяностых, но начищенную, отполированную и сверкающую чистыми стеклами. Здесь Вика остановилась и заглянула внутрь. Чего там только нет! Все ее детские сокровища хранятся в большой железной шкатулке на самом верху, книги с жесткими переплетами и мягким блеском стоят длинными рядами, источая ни с чем не сравнимый запах, так же, как и пятнадцать лет назад. Все то, что она обожала и зачитывала до дыр, – от сказок, уносящих в мир волшебства, прекрасных принцесс и принцев, драконов и колдуний, до ее последней страсти; изученных от корки до корки сочинений Булгакова.

Солнце поднималось над горизонтом все выше, играя на шелковистых обоях, старых плюшевых игрушках, подаренных давным-давно, но от этого не менее дорогих сердцу, заглядывало украдкой в спальню, высвечивая белый спальный гарнитур с мохнатым малиновым пледом, с россыпью крупных цветов на нем и небольшой прикроватный коврик, такой же пестрый, но уже совсем не мохнатый, – время неумолимо сделало свое дело. Все здесь знакомо до мелочей, миллионы раз протерто заботливыми материнскими руками, исправляющими беспорядок, наведенными непоседливыми детьми, и ею в том числе, пропитано аурой любви и женского тепла, чувствовалась гармония, которую Вика постоянно и тщательно поддерживала.

Дверь в детской громко хлопнула, раздался быстрый дробный топот в сторону ванной, – Васька никогда не отличался легкой поступью. На кукольном лице заиграла счастливая улыбка, но, вспомнив про завтрак, охнула и побежала на кухню – времени до работы оставалось совсем мало. Поджарив несколько яиц, достала хлеб, масло и с новой порцией кофе уселась за маленький столик, над которым время также нещадно потрудилось, если не считать, конечно, нескольких отметин зубов и тщательно вырезанной ножиком буквы «В».

– Как спалось? – нарисовалась симпатичная мордашка шестнадцатилетнего спортсмена, потиравшего глаза и заполнившего крепкой фигурой весь проем.

– Нормально. Клубника снилась, – Вика придвинула ближе к краю вторую чашку. – Пей, а то остынет!

– Это к деньгам! – со знанием дела выдохнул Вася и со скрипом придвинул табурет.

– Не меньше!

Задорно хихикнув, брат потянулся за кофе. Наступила тишина, иногда прерываемая сопением и стуком приборов.

– У тебя сегодня какие планы? – протянул он, прихлебывая из чашки.

– На вечер? А что?

– На дискотеку пойдем?

– С таким кавалером – легко!

– Не, ну правда!

– Пошли! Я «за». Посмотрю, как ты танцуешь. Покажу «класс» местным девчонкам, а то, наверное, думают о себе всякое…

Вновь раздалось счастливое хихиканье. Вика, помолчав, задумчиво посмотрела на брата и с долей философии в голосе заметила:

– Надо же! Сначала некоторым личностям задницы вытираешь, потом с ними на танцы ходишь…

– Это было давно и неправда.

– Правда– правда! Ой, блин, опаздываю! Ну, все, мне пора, – быстро подхватившись и просто чмокнув Ваську (обычно они стояли в обнимку, приклеившись друг к другу минут десять), она помчалась одеваться. Раздался звук поворачиваемых ключей в замке, затем шум лифта.

Посидев несколько минут в одиночестве, молодой человек тоже поднялся и скрылся в детской, затем вновь появился в прихожей, уже в темно-синих джинсах, белой майке с надписями, привезенной сестрой с Кипра и короткой кожаной куртке. Тщательно до блеска отполировав ботинки, остановился возле зеркала, несколько минут одобрительно себя рассматривая со всех сторон – хорош ведь! (Кто сказал, что только девчонки этим занимаются?) И, забросив на плечо спортивную сумку, куда помещались не только форма, но и учебники, вышел из квартиры, хлопнув, как всегда, громко дверью.

На работе главный бухгалтер появилась, как и обещала, с задержкой – радостная, светящаяся, с удовлетворением победителя в глазах. Тихо поздоровавшись и махнув в знак приветствия рукой, скользнула к себе и села на кресло, – загадочная улыбка не сходила с ее физиономии.