Лавейл Спенсер - Прошлые обиды

- Похоже, ты отдала Лизе всю мебель из гостиной, после того как я уехал, - заметил Майкл.

- Да, всю и лампы в придачу. Мне все это напоминало о грустном.

- Да, заменить все было нетрудно с твоим новым бизнесом.

- Да, совсем не трудно, - довольно подтвердила она. - И конечно, мне была предоставлена скидка.

- И как там дела сейчас?

- Ты знаешь, как бывает после Рождества. Стащили со стен праздничную мишуру и заскучали. Думают, если наклеить новые обои и сменить мебель, то хандра исчезнет. Если бы я могла разорваться, у меня было бы консультаций по шесть в день.

Он молча критически ее разглядывал. Видимо, она была довольна жизнью. Стала дипломированным дизайнером по интерьеру, свой магазин, заново отремонтированный дом.

Ансамбль запел "Чародейку".

- А как твои дела? - спросила она, искоса взглянув на него.

- Бизнес процветает.

- Не рассчитывай на поздравления. Я всегда говорила, что так и будет.

- От тебя, Бесс, я ничего другого и не ожидал.

- О, вот забавно. - Она прижала руку к груди. - Ты от меня ничего другого не ожидаешь. - Тон ее стал обвиняющим. - Когда ты последний раз видел Рэнди?

- Не больно-то он хочет со мной видеться.

- Я спросила не об этом. Когда ты последний раз попытался увидеться с ним? Он ведь твой сын, Майкл.

- Если бы он хотел меня видеть, позвонил бы.

- Рэнди бы тебе не позвонил, даже если бы у тебя были лишние билеты на концерт "Роллинг стоунз", и ты это прекрасно знаешь. Но это тебя совершенно не оправдывает. Ты ему нужен независимо от того, понимает он это или нет. Ты не должен оставлять попыток с ним встретиться.

- Он все еще работает на том складе?

- Когда ему не лень.

- И все еще покуривает травку?

- Думаю, что да, хотя очень старается не делать этого дома. Я сказала ему, что, если почувствую запах, выгоню его из дома.

- Может, так и надо поступить. Может, как раз эта заставит его образумиться.

- А если нет? Он мой сын, я люблю его, я стараюсь дать ему возможность увидеть какой-то просвет, а если и я его брошу, что у него останется? От отца-то он помощи никогда не видел.

- Что ты хочешь, Бесс, что я могу сделать? - Майкл широко развел руками, держа в одной из них бокал. - Я предлагал ему деньги, чтобы он поступил в колледж или торговую школу, но он учиться не желает. Чего, черт возьми, ты ждешь от меня? Поселить его у себя? Наркомана, который ходит на работу когда ему вздумается?

- Я хочу, чтобы ты звонил ему, приглашал иногда обедать, брал с собой на охоту, как-то наладил с ним отношения, чтобы он почувствовал, что у него есть отец, который любит его и беспокоится о нем. Но ты предпочитаешь спихнуть его на меня. Так ведь тебе легче. Так было и когда дети были маленькими. Ты убегал со своими ружьями, удочками и своей... любовницей! Я уже не могу вразумительно отвечать на вопросы, которые он задает. С нашим сыном что-то неладно, Майкл, и мне страшно. Что с ним будет? Одна я с этим не справляюсь.

Их глаза встретились, и каждый из них понимал, что их развод был ударом, от которого Рэнди так и не оправился. До тринадцати лет он был счастливым и беззаботным мальчишкой, охотно помогал по дому, приводил в дом друзей - перекусить, посмотреть футбольный матч, поваляться на ковре в гостиной. Он изменился с того самого дня, когда они сказали ему, что разводятся. Стал замкнутым, необщительным, все больше уклонялся от своих обязанностей, как в школе, так и дома. Перестал приводить друзей, постепенно завел других на стороне. У этих новых были немыслимые прически, френчи, серьга в ухе, расхлябанная шаркающая походка. Дома Рэнди все время валялся на диване в наушниках, слушал свой рэп, от него стало нести всякой дрянью. Домой приходил поздно, и зрачки его были расширены. Однажды, когда Бесс пыталась его запереть, он убежал из дома, школу закончил еле-еле, в числе самых слабых.

Да, их брак - не единственный просчет в их жизни.

- К твоему сведению, - сказал Майкл, - я звонил ему. Но он назвал меня сукиным сыном и повесил трубку. - Майкл наклонился вперед, рисуя дужкой очков в воздухе фигуры. - Я знаю, что он совершенно отбился от рук, Бесс, и это все мы, мы виноваты. Ты согласна?

На стерео зазвучала новая мелодия - "Лгущие глаза".

- Не мы. Ты. Он так и не оправился от того, что ты оставил семью ради другой женщины.

- Правильно. Вали все на меня. Ты всегда так делала. А как насчет того, что ты бросила семью из-за своей учебы?

- Ты все никак не успокоишься, Майкл? Никак не можешь смириться с тем, что я стала дизайнером и добилась успеха?

Майкл с силой поставил бокал на кофейный столик, вскочил на ноги и, тыча в сторону Бесс пальцем, закричал:

- Тебе отдали детей, потому что ты этого хотела, но ты так увлеклась своим проклятым магазином, что времени на их воспитание у тебя уже не оставалось!

- Откуда ты знаешь? Тебя ведь не было рядом!

- Не было потому, что ты не пускала меня в этот чертов дом. Мой дом! Я за него заплатил, я его обставил, покрасил и любил не меньше, чем ты! - Он потряс пальцем для убедительности. - Не говори мне, что меня не было рядом. Ведь это ты отказалась говорить со мной и тем подала пример сыну. Я старался быть благоразумным во имя детей. Но нет, ты хотела мне доказать, ведь так? Ты отобрала детей, промыла им мозги, заставила их поверить в то, что я один был не прав, что это я, только я один виноват. И не лги мне и не утверждай обратного, потому что я говорил с Лизой, и она мне рассказала, какой бред ты несла.

- Например?

- Например, что наш брак развалился из-за моей интрижки с Дарлой.

- А что, разве не так?

Он поднял руки к потолку и закатил глаза.

- Господи, Бесс, опомнись. Наши отношения испортились еще до того, как я познакомился с Дарлой, и ты это знаешь.

- Если наши отношения испортились, то это потому...

Дверь в квартиру отворилась. Бесс замолчала, поглядев выразительно на Майкла и давая этим понять, что спор не закончен. Ее щеки горели от гнева. Его губы были жестко сжаты. Она поднялась. Он застегнул пуговицу на пиджаке и снова взял бокал. В этот момент в гостиную вошла Лиза, а следом за ней молодой человек, фотография которого стояла на пианино.

Если бы эту сцену запечатлел Пикассо, он, возможно, назвал бы ее "Натюрморт с четырьмя взрослыми и гневом". Недосказанные претензии и обиды еще, казалось, вибрировали в воздухе.

Наконец Лиза произнесла:

- Привет, мама. Привет, папа.

Она сначала обняла отца, который тоже обнял ее и поцеловал в щеку. Она была почти одного с ним роста, темноволосая, с красивыми карими глазами; хорошенькая. В ее лице счастливо соединились лучшие черты родителей. Затем она обняла Бесс.