Мэг Кэбот - Я не толстая

Ответа от тебя я жду,

Не скажешь – навсегда уйду!

А ты и рад,

А ты и рад,

А ты и рад!

«А ты и рад»

Исполняет Хизер Уэллс. Авторы песни Валдес/Капуто. Из альбома «Сахарная лихорадка» «Картрайт рекордс»

Свернув за угол и выбежав на Западную Вашингтон-сквер, я первым делом увидела пожарную машину Пожарная машина стояла на тротуаре, а не на дороге, потому что дорогу загораживал киоск, в котором продаются трусики танга с леопардовым рисунком по пять долларов за штуку – на первый взгляд, выгодная покупка, вот только если присмотреться, видно, что трусики отделаны черным синтетическим кружевом, от которого будет чесаться в одном месте, сами знаете, в каком.

На Западной Вашингтон-сквер, где находится наш Фишер-холл, улицы редко перекрывают. Но, наверное, именно в эту субботу местное самоуправление потребовало от какого-нибудь члена городского совета, который был им чем-нибудь обязан, вернуть должок, потому что они ухитрились перекрыть целиком одну сторону парка и устроили уличную ярмарку. Вы знаете, о чем я: ярмарка с продавцами благовоний, уличными художниками и клоунами.

Когда я впервые побывала на уличной ярмарке на Манхэттене, мне было примерно столько же лет, сколько сейчас студентам, с которыми я работаю. Помню, я была в восторге: «О, уличная ярмарка! Как здорово!» Я тогда еще не знала, что в универмаге можно купить носки еще дешевле, чем у уличного торговца.

Но суть в том, что если ты побывал на одной уличной ярмарке, то можешь считать, что побывал на всех.

Трудно представить что-нибудь более неуместное, чем киоск с трусиками танга перед зданием Фишер-холла – такое строение не может ассоциироваться с трусиками танга. Внушительное здание из красного кирпича, построенное в 1850 году, величественно возвышается над Вашингтон-сквер. В одной из папок, которые я нашла на своем столе в первый день на новом рабочем месте, я вычитала, что городская администрация заставляет колледж каждые пять лет нанимать специальных рабочих. Они высверливают старый строительный раствор между кирпичами и заменяют его новым, чтобы кирпичи не отваливались и не падали на головы прохожих.

Наверное, это хорошая мысль. Вот только, несмотря на все усилия городских властей, из Фишер-холла все равно вечно что-нибудь падает на головы прохожих. Я говорю не о кирпичах. Падают бутылки, консервные банки, одежда, книги, компакт-диски, овощи, а однажды упала даже целая жареная курица. Поэтому я всегда на всякий случай смотрю наверх, когда прохожу мимо Фишер-холла.

Но не сегодня. Сегодня мой взгляд был прикован к парадному входу в здание. Я мысленно прикидывала, как мне туда попасть, учитывая огромную толпу и полицейского перед входом. Похоже, помимо десятков туристов, с уличной ярмарки, перед зданием собралась половина обитателей общежития, которые ждали, когда им удастся попасть внутрь. Они понятия не имели о том, что происходит, и спрашивали друг у друга, пытаясь перекричать музыку, гремевшую из другого киоска – в этом торговали кассетами.

– Что происходит?

– У нас что, пожар? Может, у кого-то снова сбежал суп?

– Да нет, это Джефф. Он снова уронил самокрутку.

– Джефф, ну ты и лох!

– Честное слово, я ни при чем!

Они не могли знать, что в здании покойник. Если бы знали, то не шутили бы насчет самокрутки. Думаю, что не шутили бы. По крайней мере, надеюсь.

Потом я заметила девушку, которая точно знала, что случилось. Это стало ясно по выражению ее лица. Она расстроена не тем, что пожарники не пускают ее в здание. Она расстроена, потому что ЗНАЕТ.

Магда нашла меня в толпе и замахала рукой с ярко накрашенными ногтями.

– Хизер! Ой, какой ужас!

Магда была в розовом форменном халате и леггинсах леопардовой раскраски, она то и дело встряхивала налаченными кудрями и нервно курила «Вирджинию слим», сжимая сигарету в пальцах с двухдюймовыми ногтями. Каждый ее ноготь был украшен миниатюрной копией американского флага и статуей Свободы. Хотя Магда и летает при каждой возможности в свою родную Доминиканскую Республику, она – большая патриотка страны, которая ее приняла, и выражает свою привязанность через ногти.

Я с ней так и познакомилась. У маникюрши, четыре месяца назад. Именно там я узнала о работе в общежитии (я хотела сказать, в резиденции). Предыдущую помощницу директора, Джастин, только что уволили за растрату семи тысяч долларов из кассы общежития, и этот факт страшно возмутил Магду, кассиршу из кафе при общежитии, то есть, я хотела сказать, при резиденции.

– Вы представляете?

Магда изливала свое возмущение любому, кто готов был ее слушать, пока я сидела, и мне делали педикюр. Я считаю так: даже если твоя жизнь летит под откос – как было в то время со мной, – то, по крайней мере, хоть ногти на ногах пусть будут красивыми.

Магда за несколько столиков от меня сушила под феном миниатюрные статуи Свободы, которые наклеила на ногти больших пальцев в честь дня поминовения, и кляла на чем свет стоит мою предшественницу, Джастин:

– Она заказала двадцать семь керамических обогревателей и раздала своим друзьям в качестве свадебных подарков!

Я до сих пор не представляю, что это за штука такая, керамический обогреватель, и с какой стати он кому-то нужен в качестве свадебного подарка. Но когда я услышала, что с Магдиного места работы – одним из преимуществ которого, помимо отпуска двадцать дней в году и полной медицинской страховки, включая дантиста, было бесплатное обучение – кого-то уволили, я за эту информацию ухватилась.

Вообще-то, я Магде многим обязана. И не потому, что она помогла мне с работой. И не потому, что она разрешает мне питаться в кафе бесплатно (кстати, возможно, поэтому я больше не ношу восьмой размер, разве что только в «лестной» системе). А потому, что Магда стала одной из моих лучших подруг.

И вот сейчас я бочком пробралась к Магде:

– Маг, что случилось? Кто умер?

Естественно, я не могла не беспокоиться – вдруг умер кто-то, кого я знаю, например, кто-нибудь из сантехников, которые всегда так любезно протирают полы в туалете, хотя вообще-то это не входит в их профессиональные обязанности. Или кто-нибудь из работающих студентов, которыми мне полагается руководить.

Ключевое слово здесь «полагается», ведь за три месяца моей работы в Фишер-холле только несколько подчиненных мне студентов реально выполнили то, что я просила (многие из них хранили преданность нечистой на руку Джастин). Но и они делали это только потому, что мои поручения касались чего-нибудь типа проверки комнат, освобожденных прежними жильцами, и уборки оставшихся там вещей – в основном бутылок из-под пива, пустых или початых. На следующий день они, как правило, маялись с похмелья, и я не могла никого дозваться, чтобы разобрать почту.