Филип Шелби - Мечтатели

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

Роза Джефферсон всегда мечтала о свадьбе не где-нибудь, а именно в бальном зале Дьюнскрэга, имения своего деда в Лонг-Айленде, в Нью-Йорке. И сегодня, в этот удивительный июньский день 1907 года, ее мечта наконец осуществится.

Роза стояла у ограды балкона, опоясывающего бальный зал на третьем этаже. Великолепие этого зала всегда захватывало у нее дух. Для колонн и пола ее дед Иосафат Джефферсон заказал из каррарских каменоломен самый лучший розовый мрамор. Белые стены с персиковым оттенком были отделаны лакированными панелями из эбенового дерева. С потолка свисали три роскошных люстры работы венецианских мастеров: на их создание ушли многие годы. Ниже, на галерее, оркестранты уже настраивали свои инструменты и раскладывали ноты на пюпитрах. Внизу слуги поправляли букеты ярких роз, которые украшали скамьи для гостей, и смахивали последние пылинки с ярко-синей ковровой дорожки, ведущей к алтарю.

– Мадемуазель! Мадемуазель! Ну можно ли вот так исчезать? Всего час до свадьбы, а вы еще не одеты!

Матильда Лебрен, французская модистка, приглашенная из парижского дома мод Дусэ, спешила к Розе, выговаривая на ходу и умудряясь при этом не уронить зажатые в губах булавки.

– Матильда, только посмейте убавить хоть на сантиметр! – пригрозила Роза. – Еще чуть-чуть, и я задохнусь!

Это была правда. Под пышным нарядом из шелка и кружев, к которому еще оставалось приладить десятифутовый шлейф, на Розе был специальный корсет «Ройял Уорчестер», придававший талии особый изгиб, поверх корсета – лиф, сдавливающий диафрагму двойной застежкой и стянутый на спине шнурками; и это не считая двух нижних юбок. Как полагала Матильда Лебрен, выглядела она великолепно.

За годы работы в доме мод Матильде довелось одевать немало невест. Но даже самые благородные из них не шли в сравнение с этой восемнадцатилетней американкой. Длинные черные волосы Розы Джефферсон были уложены в высокую прическу с локонами и прядями – сложную конструкцию, державшуюся благодаря перламутровым заколкам. Летнее солнце покрыло ее щеки ярким румянцем, солнечный свет отражался и в ее огромных серых глазах, оттененных черными бровями и длинными, загнутыми вверх ресницами.

Глаза самого дьявола на ангельском личике, – подумала француженка. Эти глаза придавали Розе неповторимость. В зависимости от настроения Розы они либо искрились блеском и весельем, либо смотрели сердито и холодно. Испуская то нежные, то решительные, то упрямые взгляды, эти глаза постоянно светились трезвым умом и проницательностью.

Матильда Лебрен искренне сочувствовала жениху Розы. Каким бы искушенным и мудрым он ни был, эта девица еще доставит ему немало хлопот.

Терпеливо ожидая, пока модистка прикалывает последние булавки, Роза думала о своем будущем муже. С первого дня знакомства с Саймоном Толботом (это было пять лет назад, когда ей было тринадцать лет, а ему – тридцать) ей, еще подростку, стало ясно, что когда-нибудь она должна выйти за него замуж. Саймон, мужчина, своими руками создавший могущественную железнодорожную империю, изменившую облик промышленной Америки, казался ей очаровательным. Он был так изящен, обаятелен, а его галантность, типичная для выходца из южных штатов, заставляла трепетать девичье сердце. Розе казалось, что на ее пути к счастью есть лишь одно препятствие – жена Саймона.

Роза возненавидела Николь Толбот с первого взгляда. У Николь было все, чего она сама была лишена: самообладание, уверенность в себе и сдержанная элегантность, которая лишь выгодно подчеркивала блестящие достоинства. Поскольку Саймон был деловым партнером Иосафата Джефферсона, чета Толботов непременно появлялась на больших приемах, что давались в Дьюнскрэге дважды в год: в День Благодарения и в День памяти павших в войнах. Пользуясь этой возможностью, Роза старалась изучать Николь: ее походку, манеру говорить, изящно держать чашку чая или чуть вскидывать голову перед тем, как рассмеяться. Однажды Николь заметила, как Роза тайком подражает ей, и расхохоталась.

– Ах, Роза, и зачем тебе это! По-моему, ты и так просто красавица! Вот и Саймон тоже так считает.

Роза была вне себя от злости и унижения. Каких только несчастий она не желала Николь! По ночам девочка лежала в кровати, придумывая, как бы увести Саймона от жены. И когда в 1904 году Николь умерла от гриппа, Роза почувствовала в душе какое-то опустошение. Она была уверена, что повинна в смерти соперницы; так или иначе за это придется расплачиваться. И расплата пришла: Саймон Толбот перестал бывать у Джефферсонов в Дьюнскрэге.

Почти два года Роза непрерывно думала о том, что могло случиться с Саймоном, и о том, что будет с ней. Молодые люди из лучших нью-йоркских семей так и вились вокруг нее; Роза не обращала на них ни малейшего внимания. Она была уверена, что деловые связи Саймона с ее дедом когда-нибудь приведут его в Дьюнскрэг. Когда же это наконец произошло, она не упустила своего. Вместо долговязой и неуклюжей девочки-подростка Стивен увидел очаровательную юную леди, отмеченную уже почти женской красотой.

Роза часто задавалась вопросом: понимает ли Саймон, что она медленно, но верно завлекает его в свои сети? Она всегда изобретала повод, чтобы остаться с ним наедине – будь то в Дьюнскрэге или на Манхэттене, и пускала в ход все чары или уловки, отработанные на незадачливых юнцах-ухажерах. В течение следующих лет, когда визиты Саймона становились все регулярнее, Роза не раз была почти уверена, что Саймон вот-вот влюбится в нее. Но, стоило ей решить, что битва выиграна, он отступал, и между ними вновь возникала пропасть, которую Роза преодолеть не могла – семнадцатилетняя разница в возрасте.

Роза решила идти до конца. С присущим ей упорством она воспитывала в себе ангельское терпение. Она читала книги, которые читал Саймон, посещала театральные спектакли, которые видел он, усваивала правила спортивных игр, в которые он играл, и даже осваивала основы железнодорожного дела. Нить за нитью плела она мост через разъединяющую их пропасть. Она сама порой поражалась, как яростно и неистово любит Саймона. Только эта ярость поможет ей пробить дорогу к его сердцу, проникнуть в него и заполнить любовью, которая не даст ему ни уйти, ни скрыться. Она упорно преодолевала его сопротивление, между поцелуями устраняя его доводы против брака: то он чересчур стар для нее, то их интересы слишком несхожи или ее ждет разочарование в нем. Но решимость Розы была столь сильна, что все преграды в конце концов рухнули…

– Идемте же, мадемуазель! – ворчливым голосом окликнула ее Матильда Лебрен. – Уже пора прикалывать шлейф. Надо поторопиться!