Ошибочка вышла - Ксюша Левина

пятницу, с девяти до шести. Выход — там, я — в душ. 

Трындец тебе, Соня Обломова

Третий лишний

Первое, что нужно делать в непростой ситуации — анализировать.

Я упала на самое дальнее сиденье в маршрутке, спряталась в уголок и принялась взвешивать плюсы и минусы сложившейся ситуации.

Операция “Дефлорация”

Статус: завершена

Цель: достигнута 

А теперь детали... 

Визитка полетела в урну ещё на остановке, больно мне нужны всякие там юристы. Осталось разобраться с гордостью и памятью. Девственность мы уже потеряли. 

Что произошло вчера?

Кажется, моё отчаяние накопленное за два курса универа, собралось в мякиш, пропиталось шампанским и толкнуло на самый глупый и несуразный поступок в жизни. 

Чем мне это грозило?

Ну по большому счёту ничем. 

Это, очевидно, мой первый и последний раз, пусть так. 

Переживать о чем? Ну что в самом деле? Это же добровольно? Добровольно! Я этого человека даже не знаю. 

Секс попробовала? Попробовала. Вот и закроем эту главу в жизни. 

Скажете, рано я отчаялась, в девятнадцать-то лет?

Ну… в девятнадцать вообще-то меньше всего думаешь, что ещё жить и жить.

А то что незнакомец, да ещё такой нелюбезный… ну так мне же с ним не детей рожать, верно? Сделал дело — гуляй смело.

Самое главное, я получила то, что хотела. 

Было ли это чем-то особенным?

Ну это был… интересный и интригующий опыт. Тут, конечно, ответить сложно. До того момента, как я проснулась, всё шло довольно странно. От выпитого алкоголя и перенапряжения я просто отрубилась сразу после того, как всё случилось, и услышала только какое-то "Прости", будто звучащее из параллельного мира. Сон это был или галлюцинация - не имею понятия.

В остальном... я, наверное ждала, что будет как в тех романах, ну... вы знаете. Там где, героиня в первый же раз улетает в такие космические дали, что просто хоть стой, хоть падай (лучше падай). Нет, я никуда не улетала, но и сказать, что горланила от боли и ужаса не могу. Было... норм. Странно, необычно, что-то новенькое. Я смогла расслабиться благодаря темноте. Пока я думала, что со мной Лёха - вообще всё было зашибись, мысленно уже рожала чудику детей. Утром, конечно, значение этой ночи было переосмыслено.

Повторить? 

Не в этом году. 

И я, к собственному удивлению, усмехнулась, представив подобный сценарий. 

Тайная жизнь развратной краснодипломницы, которая раз в год выходит на охоту!

И никаких сплетен, никаких косых взглядов. Никто! Ничего! Не знает! 

Завтра на Соню Обломову не посмотрят как на не-девственницу, потому что они в жизни не видели её с парнями, и разовые попытки “первого свидания” не в счёт.

Все же знают, что Соня думает только о дипломе. 

И всё равно, как говорится, ложечки нашлись, а осадочек остался. 

Да ещё какой. 

От остановки до дома метров шестьсот, и я мечтала как никогда сильно, чтобы они превратились в шестьдесят, потому что тяжко было неимоверно. 

Тело болело, душа ныла, видок (прости господи) потасканный… а это же район новенький, на лавочках одни фифы с колясками, даже шлагбаум имеется. И тут я такая, в платье мятом, без чулок, волосы не первой свежести. И от этого ещё больше себя жалко. 

По дороге забежала в продуктовый и шиканула, взяла четыре говяжьих “Доширака”, чтобы заесть тоску. А тоска невероятная! Провалиться бы сквозь землю и никакой анализ мне не помог. Как ни крути… гадко всё это, отвратно. И Лёха идиот, и я идиотка.

Консьержка косила лиловым глазом. В лифте недобро смотрело на меня отражение из зеркала. А дверь в квартиру открыла злющая подруга.

— Явилась не запылилась! — прорычала Мотя, потянулась ко мне и чуть не за шкирку затащила в квартиру, а я ни с того ни с сего вцепилась в неё, уткнулась в плечо и начала белугой рыдать.

***

Мы с Мотей сидели на кухне и ели “Доширак”. У каждой по две пачки, без овощей, только жгучая как стыд приправа. Ели молча, подруга вопросов не задавала. Я ей ничего толком и не объяснила, только вручила лапшу и ушла в душ, мотать сопли на кулак. 

А теперь вот сидела и не знала с чего начать. 

Я не привыкла изливать душу, мне было не о чем ныть все эти годы. Это Мотя обычно страдала, влюблялась, тряслась над переписками с парнями, будто это какое-то минное поле, где нужно рассчитывать каждый шаг. 

Обычно это я заваривала "Доширак", пока подруга рыдала в душе. Сидела потом прислонившись к стене и ждала, когда начнётся душещипательная история. 

И вот! Сбылась мечта идиотки… 

Соня, ты стала взрослой!

Всегда мне казалось, что все проблемы Моти из-за секса… и по большей части я вчера выходила из дома, чтобы вернуться и сказать: “Пробовала я ваш секс! Ниче там интересного”. 

Интре-есно… трындец!

— Тебя Лёха обидел? — не выдержала тишины Мотя. Она особым терпением не отличалась никогда.

— Нет. Лёха не пришёл. 

— Продинамил, значит, паскуда! Ну я так и подумала. А че ревешь тогда? — и тактом, кстати, тоже.

Мотя вообще была особой интересной и непонятно как в мои подруги затесавшейся. 

Вся такая шикарная, длинноволосая, тощая, явно из высшей лиги. Такие, как она, в американских сериалах носили форму черлидерш, а такие, как я, — свитера с оленями. 

 У Моти волосы белые, прямые и блестящие, а мои каштановые и мягкие, как мешок перьев на башке. 

 Мотя белокожая, а я вечно будто с полей пришла. 

 У Моти глаза зелёные, прямо фея лесная, а мои чёрные, жутковатые, как у летучей мыши. 

 У Моти куча друзей, потому что она красивая и сексуальная, а у меня, потому что я веселая.

 Мои друзья мечтают затащить Мотю в постель, а ее друзья мечтают выпить со мной пива, хоть я его и не пью. 

Я делаю за Мотю курсовые. А Мотя следит, чтобы я выходила на улицу и хоть иногда отрывалась от экрана компьютера.

Из-за Моти я два года была уверена, что ущербная и отсталая, потому что даже не понимаю шуток ниже пояса. А Мотя была уверена, что она неряха и разгильдяйка из-за моего самодиагностированного ОКР.

— Моть, — я набралась смелости, поставила бульон с остатками лапши на пол и посмотрела на подругу жалобными глазками. Вдруг сама всё поймёт? — Я пришла туда, куда написал Лёха. И там был… какой-то чувак. Мужик. Какой-то мужик… Было темно, и у него было шампанское. А он