Не ошибись с выбором (СИ) - Колесникова Валентина Савельевна

— Я просто задумалась. Как вы добрались до дома? Все хорошо?

— Нормально…

Секундное замешательство перед ответом, зрачки расширились… Сбилось дыхание — что-то случилось дома, судя по реакции. Но ведь это не мое дело…

Виктор выглядел очень уставшим. Тело худое, но в тоже время плечи широкие. Синяки под глазами и бледное лицо. Взгляд сосредоточенный — я так выглядела в первые месяцы после рождения Ани — хронический недосып и дикая усталость… Несмотря на это, от мужчины приятно пахло…

Двери лифта открылись и к моему удивлению мы оба вышли на этаже отдела продаж.

— Я к твоему боссу, без записи. Скажи, что по поводу новых поставок и договора с фирмой «Х».

Сказано-сделано.

После минутной тишины я услышала дикий спор. Повышенные тона, громкие голоса — каждый настаивал на своем, и уступать не хотел. Это все длилось достаточно долго, что странно.

— Это невыносимо! — Голос Александра Сергеевича был злобным, раздражительным, — сколько можно об одном и том же! Это не выгодно для фирмы и…

Волков не уступал. Он не повышал тона, не переходил на крик… интересно, из-за чего они спорят…

Открыв на компьютере нужный файл с пометками от куратора, я изучила текст, несколько раз перечитала то, что выделено ярким цветом как обозначение NB (nota bene — особо важно), и полностью погрузилась в работу.

На этот раз задача стояла стандартная — изменение статьи, шлифовка терминов и, как любит писать мой куратор, внесение «чего-нибудь эдакого для разнообразия».

— Ты невыносим! — Спустя час двери кабинета открылись, — Мария, сделайте кофе, иначе я сейчас кого-то убью…

Просьба резанула по ушам, но судя по настроению начальника — лучше не спорить. Послушно встав с насиженного места, я ушла в сторону небольшой кухни, оборудованной для сотрудников отдела, заварила три чашечки эспрессо, выпила одну залпом, поставила остальные на поднос и бездумно отправилась в сторону кабинета директора. Начальник был один, очень зол, и выглядел безумно уставшим. Куда делся Волков, я не видела.

— Для кофе у вас была личная помощница, Александр Сергеевич, — заметила я, расставляя две чашки на широком столе, — я здесь присутствую в качестве автора, не забывайте об этом, пожалуйста.

— А не слишком ли борзый ответ, а? Я могу прямо сейчас вас уволить. И глазом не моргнете…

— Мое заявление у вас на столе. Оно лежит там со вчерашнего дня, Александр Сергеевич. И если вспомнить наше с вами собеседование, на котором были обговорены мои обязанности, приносить кофе в список дел не входило.

— Стоп. Какое нахрен заявление? — Мужчина всполошился, с удивлением рассматривая аккуратно сложенные в стопку белые листы, принесенные сотрудниками еще вчера вечером. Как раз перед уходом на корпоратив я и положила заявление на самый верх. — Ты куда собралась? У нас работы еще навалом, я два дня назад тебе темы прислал на почту, ты хоть видела эти объемы?

— Видела. Именно поэтому я предупреждаю вас заранее. Как только моя работа будет выполнена — я уйду. Мне необходимо вернуться в свою родную профессию. Дедлайн через два месяца — это достаточный срок для поиска нового сотрудника.

Александр Сергеевич хотел что-то ответить, но в двери кабинета неуверенно постучали, отвлекая на себя все внимание.

Лина… Боже, зачем она здесь?

Я развернулась на каблуках и вышла, с удивлением отмечая яркую помаду, появившуюся на губах девушки. Неужели она… Сошла с ума?

Двери захлопнулись, и наступила полная тишина… А мне, почему-то, стало мерзко.

— Не советую, — спустя некоторое время на этаже вновь появился Волков. Выглядел мужчина еще более уставшим, злым и раздраженным, — там они немного… заняты…

— В смысле?

Он не понял сразу, о чем я, со злостью дергая на себя дверь. Интересно, кто он такой, что может позволить себе вот так врываться в кабинет директора? И почему именно сейчас? Проработав в фирме полгода, я впервые за все это время встречаю этого человека. Да еще и три раза подряд за последние сутки.

— Твою же мать! — Вопреки ожиданиям, вместо того, чтобы закрыть дверь и благоразумно удалиться, мужчина нагло зашел внутрь, послал на все четыре стороны завизжавшую от неожиданности Лину и высказал далеко не лестным языком все то, что думает по этому поводу:

— Ты последние мозги растерял на фоне гребанного развода? Ты что творишь, Преображенский?

Слушать мужской рев я была не в настроении, поэтому тут же вскочила с места, забрала распечатанные статьи на иностранном языке, требующие перевода и ушла в сторону оборудованной кухни. Там сейчас пусто и самое главное — тихо.

Лина выбежала вся пунцовая, мигом пронеслась мимо меня, запнулась при входе в лифт и чуть не упала, теряя равновесие. Помада была откровенно размазана по лицу, и весь ее вид говорил о том, что застал их Волков далеко не на поцелуе.

Я не понимаю. Зачем им всем это надо? Что такого необычного видят эти женщины в человеке, не способном на длительные отношения? Он даже не скрывает, что чего-то большего, чем мимолетной связи, от него ждать нет смысла.

Откинувшись назад на неудобном стуле, я закрыла глаза.

Расслабиться совсем не получалось, из-за разговора с Линой в голову то и дело лезли ненужные мысли. Они мешались с неприятными воспоминаниями, постепенно одолевали и без того уставший разум, напрочь разбивая выстроенную защиту — моменты, связанные с разводом, предательство… Одиночество и двухнедельный ребенок на руках… После такого должны пройти годы, прежде чем тело и душа смогут собрать себя по крупицам… С рождением ребенка все меняется, и в моем случае привычная жизнь просто полетела ко всем чертям, разбиваясь вдребезги вместе с верой в людей. Не имея своего дома, без возможности выйти на работу, полностью разбитая, я до сих пор не могу побороть то чувство отвращения к человеку, с которым я когда-то прожила шесть лет… И сейчас, наблюдая за тем, как очередной мужик меняет женщин как перчатки, я не могу совладать с внутренним ощущением омерзения. Но надо отдать должное — в отличие от большинства, начальник прямым текстом заявляет о своих намерениях, не вешает лапшу на уши и не ведет двойную жизнь. Точнее ведет, но не скрывает этого… И вроде как все с этим согласны…

— И почему они к нему все лезут? Что в нем такого необычного? — Мысли, произнесенные вслух, чаще всего оказываются губительны.

— Это ты сейчас серьезно?

От голоса Александра Сергеевича я мгновенно подскочила. В любом случае, работать мне в этой фирме не долго. И если честно, я готова уйти даже сегодня… Уже давно готова…

— Простите, я… — Стоит ли вообще оправдывать себя? И как правильно поступить в подобной ситуации?

Начальник с удивлением смотрел на разложенные черновики, исписанные мелким корявым почерком, перевел взгляд на мое застывшее лицо и явно требовал ответа. Вот только слова застряли в горле…

— Чего молчишь, Смирнова? Отвечай, давай.

— Я сказала серьезно. Я действительно не понимаю, почему женщины этой фирмы лезут к вам так часто… и в таком количестве. Простите, я не хотела вас обидеть…

— Стоп. Ты сейчас серьезно? — Мои слова задели. Очень сильно — по лицу видно. Зря я так — себе же хуже сделала.

— Да, серьезно она! Не видишь, что ли? Хватит уже искать повод уйти от разговора! Хоть десять баб приведи, я не отстану от тебя, сяду рядом и буду с выражением зачитывать все постановления! Задолбало уже! Подпишешь ты наконец эти бумаги или мне к тебе ночевать приехать?

Видимо, Волков занимает высокую должность… Иначе просто быть не может… Первый раз вижу, чтобы кто-то общался с начальником в таком тоне…

Несмотря на нескончаемое женское внимание, Александр Сергеевич не относился к тому типу людей, которые пускают все на самотек. Он управлял фирмой, держал всех в узде, не позволял садиться себе на шею и требовал от сотрудников выполнения поставленных задач. Его боялись, уважали и любили — во всех смыслах последнего слова.

— Ты хоть понимаешь, что делаешь?

Внезапно голос начальника изменился. Раздражение сменилось непониманием и полным отсутствием веры в происходящее. Волков молча вручил папку с какими-то бумагами.