Дикарь (СИ) - Князева Мари

А я? Что же я? До глупости сложный вопрос. Влад нравился мне, в целом. Он был симпатичным, начитанным, высоким (это важно для меня, ведь мой рост выше среднего, а рядом с коротышкой я бы чувствовала себя неловко). Но… — я иногда по полночи не могла уснуть из-за этого дурацкого НО. Чего мне в нём не хватало? Трудно ответить… Может, вот этой неприкрытой откровенной мужественности? Влад не отличался атлетическим телосложением, у него не было ни времени, ни желания посещать тренажёрный зал. Также не возьмусь утверждать, а только предположу, что его слепое обожание и готовность в любую минуту, условно говоря, лечь мне под ноги, чтоб я не намочила туфельки, теоретически должно было радовать и умилять меня, а на практике — роняло Влада в моих глазах. Вот такая извращённая женская логика…

Ну, и последний пункт, который вовсе не стоял последним в моём списке мужской привлекательности — это чувство юмора. Вот не поверите, но однажды у меня был парень, с которым я встречалась только из-за этого самого пресловутого чувства. Я читала об этом где-то, мол, через него проявляется интеллект человека, а тот, в свою очередь, показывает, насколько объект привлекателен в качестве потенциального отца совместного потомства. Но интеллект у Влада, если сравнивать его с моим, был чем-то вроде небоскрёба в Москва-сити рядом с покосившейся деревянной хибаркой в заброшенной деревне. Честное слово, я не вру и не принижаю себя! Ни за что бы я не назвала себя тупой или неэрудированной, но в голове моего молодого человека действительно помещался суперкомпьютер, подключённый к масштабным базам данных обо всём на свете. А вот шутить он не умел. Катастрофически. И при этом постоянно пытался. Может быть, у нас в отношениях всё было бы намного лучше, если бы только Влад перестал это делать, но мне никак не удавалось заставить его. Пару раз я намекнула, что его "перлы" вынуждают меня краснеть в компании знакомых — он просто обиделся, считая меня необъективной (а может быть, недостаточно образованной, чтобы понять всю комичность его анекдотов), и продолжил. Я бесконечно корила себя за этот снобизм, но всякий раз, как Влад "морозил" очередную глупость, считая её остроумной шуткой, у меня внутри падало всё: восхищение, возбуждение, тяга к почти идеальному молодому человеку. Папа часто говорил, что лучшего мужа мне не найти, а я только тайно вздыхала и сжималась в комочек от мысли, что, если выйду за него, стану всю оставшуюся жизнь мучиться от невозможности полюбить его так, как он меня.

Это ведь нечестно…

Время шло, мы с Владом пробыли вместе год. В целом, он был мне симпатичен, иногда я даже казалась себе влюблённой. Мы часто ходили вместе в кино и театр, ужинали в ресторанах, он любил делать мне подарки, и хоть я совсем не жадна до них, было приятно, что он всегда при выборе ориентируется на мои потребности и предпочтения, а не дарит какую-то ерунду, которой, по его мнению, должна желать женщина. И когда мы долгое время не виделись, я всегда начинала скучать по нему. В постели у нас тоже всё было неплохо. Возможно, мне не хватало некоего доминирования с его стороны, но тогда я ещё об этом не знала…

Дело начало клониться к свадьбе. При том уровне давления, которое оказывали на меня все окружающие (решительно все, даже подруги: как ты можешь не хотеть замуж за такого внимательного и умного мужчину?!) я просто не смогла отказать Владу. Он смотрел на меня с такой любовью и надеждой, а я понимала, что он — замечательный и будет заботиться обо мне всю жизнь… в общем, я согласилась и мы отправились в небольшое совместное путешествие, чтобы отметить помолвку — поехали в Питер на майские праздники. Провели вместе неразлучно четыре дня. Потом я заперлась в своей комнате на сутки и проревела их почти беспрерывно. А затем вышла из добровольного заточения и бросила Влада. Разорвала помолвку и наши отношения. За тот короткий отпуск я поняла, что не смогу с ним жить. Я плакала, потому что меня раздирали на части внутренние противоречия: как можно не ценить, не любить его? Но ведь я НЕ МОГУ! Ну что мне с собой поделать?! Папа был буквально убит новостью, но со временем смирился, понимая, что насильно Влад мне мил не будет.

Долгое время я пребывала в эмоциональном раздрае, и эта поездка оказалась как нельзя кстати. Встряхнуться, сменить обстановку, снять напряжение… Но ни о каком увлечении фактурным иностранцем не могло быть и речи: я ещё не совсем выздоровела душой и сердцем. Поэтому любовалась на незнакомого итальянца скорее как на произведение искусства — картину или скульптуру — и восхищалась исключительно с наблюдательской точки зрения. Да, красивая фигура и интересное лицо. Да, проникающий в душу (или, скорее, тело?) голос — низкий, соблазнительный. Да, экзотический флёр иностранца, говорящего на чужом, непонятном и оттого завораживающем языке. Но это всё чужое, наверняка кому-то принадлежит и меня не касается.

В то раннее утро между мной и незнакомцем больше не было сказано ни слова, кроме скупого прощания, когда он тяжело, словно нехотя, поднялся из удобного мягкого кресла и проследовал к выходу с террасы. Я ответила тем же коротким:

— Ciao.

И очень быстро забыла о нём. В том смысле, что меня не терзали воспоминания об этой романтической, но случайной встрече. Мы просидели на террасе вдвоём примерно полчаса. Напряжённая вначале из-за присутствия постороннего человека, я постепенно расслабилась, приняла удобную позу и сполна насладилась прекрасным видом, полной грудью вдыхая восхитительные свежие ароматы итальянского утра: моря и цветущих деревьев. Приглушённый шум волн долетал до нас в виде негромкого, успокаивающего, убаюкивающего шуршания — как же это не похоже на какофонию вечно куда-то спешащей Москвы! Если мне приходило в голову открыть окно в своей спальне в доме номер девять по проспекту Вернадского, то в него немедленно врывался резкий, агрессивный шум автомобильной дороги, невзирая на время суток и то, что окна нашей квартиры смотрели во двор. Я люблю столицу всем сердцем, потому что родилась и всю жизнь прожила в ней, но сейчас шёпот средиземноморского ветра в ветвях южноевропейских деревьев так упоительно ласкал мой усталый слух…

Когда я вернулась в номер, Лера ещё спала. Пришлось пренебречь её правом на утренний отдых и немного пошуметь душем. Не могу же я до обеда слоняться в таком неприкаянном виде… К счастью, когда я вернулась в комнату, подруга уже разлепила веки и на завтрак мы отправились вместе.

— И как ты приходишь на персоналки к семи утра? — удивлялась я ей.

— Оо, не спрашивай, — отмахнулась Лера. — Это моя боль…

Она работала в солидном фитнес-клубе недалеко от моего дома (там мы и познакомились), вела групповые занятия и немного — персональные тренировки. И, как назло её совиной натуре, все серьёзные клиенты предпочитали "отстреляться" перед работой, а это означало — до девяти утра. Приходилось бедной Лерочке выходить из дома в 6, а во сколько она вставала — и представить страшно.

Завтрак в отеле не оставлял желать лучшего: горячее, омлеты, бекон, яйца, свежие овощи, йогурт, мюсли, огромное количество десертов, джемов и свежайших фруктов. Несколько видов сыров и вкуснейших итальянских мясных деликатесов типа прошутто тоже присутствовали. Хлеб и булочки — разных сортов, тут же находился тостер. А про кофе можно песню сочинить. Я и раньше слышала от знакомых ценителей, что самый лучший кофе в мире варят итальянцы — и теперь пришлось убедиться в истинности этого утверждения.

— Милая моя, ты что, решила помереть от инфаркта в молодости? — покосилась на меня Лера, когда я притащила себе с бара третью подряд чашку капучино.

Сама она питалась варёными яйцами, цельнозерновым хлебом, овощами и водой.

— Но они такие маленькие и такие вкусные! — застонала я, поспешно припадая губами к гладкому фарфоровому краю.

— Ты ещё сахар туда положи! — фыркнула моя строгая тренерша.

— Уже!

— А, ну тогда насчёт инфаркта всё понятно: нет никакого смысла растягивать жизнь с толстой попой!