Эшли Дьюал - Свободные (СИ)

- Я знаю.

- Тогда зачем ты соглашаешься на его условия?

- По-моему, противоречить гораздо опаснее. – Я усмехаюсь, но Саша даже не поводит бровью. Стискивает зубы и покачивает головой.

- Нет.

- Мне пора в школу. – Почему-то хочется как можно скорей убраться отсюда. Разговор с братом всколыхнул мои прежние опасения, и сейчас я вновь ощущаю себя уязвимой и слабой жертвой, которой не желаю быть.

- Дима всегда так делает, - продолжает Саша. Ловко перехватывает в воздухе мою руку, и так крепко ее сжимает, что я не могу сорваться с места. – Он находит людей и ломает их.

- Что нового он мне скажет? Опять заставит надеть корсет? Или, может, в очередной раз наставит на лоб дуло пистолета? Если бы Дима хотел меня убить, он бы уже давным-давно это сделал, как же ты не понимаешь. Мне нечего бояться. А так…, если я схожу на этот чертов вечер…, он ведь перестанет донимать тебя. Забудет про нас, и мы…

- Что ты несешь? – удивляется Саша и широко распахивает глаза. – Очнись! Никто не оставит нас в покое. А жива ты еще только потому, что ему не надоело с тобой играться.

- Может, и не надоест.

- И сколько ты планируешь угождать каждому его желанию?

Моя гордость взвывает где-то между ребер, но я упрямо поджимаю губы. Так и хочу заорать, что не испытываю никакого удовольствия от того, на что себя обрекаю. Однако это уже спасло нам жизнь, нам! И если я и делаю что-то – то не просто так. У меня не было иного выхода. А отступать сейчас уже слишком поздно.

- Мне нельзя опаздывать. – Вырываю руку из оков брата и расстроенно потираю пальцами запястья. – Навещу тебя завтра. Хорошо?

И выбегаю из палаты. Надеюсь, Саша не говорит мне ничего в след потому, что я не в состоянии больше отбиваться от его весомых доказательств. Возможно, я и втягиваю себя в огромные неприятности, но я делаю это не просто так. Я дала слово. Я сама сказала, что выполню все, о чем он меня попросит. И теперь бессмысленно отступать. Хотя бы потому, что никто не удерживает Диму от очередной попытки наставить пистолет ровно мне в голову.

На занятиях не могу сосредоточиться. Чувствую, что падаю в темнейшую дыру из ужасов современного Петербурга, но не сопротивляюсь, ведь у меня нет выбора, правильно? Я иду в столовую, понуро опустив плечи. Прошла почти неделя, а люди так и не прекратили шептаться за моей спиной. Я все гадаю: когда же наступит тот момент, когда им придется по душе новая тема для разговоров? Сажусь за самый дальний столик и смело вскидываю подбородок, мол, мне абсолютно плевать на общественное мнение, пусть внутри я и сгораю от неприятного, паршивого чувства одиночества. Отпиваю чересчур сладкий чай и вдруг вижу перед собой заросшее лицо светловолосого парня. Опять. Ярый садится напротив, сплетает на столе пальцы и кашляет пару раз, будто пытается привлечь мое внимание или готовится к ответственной, сложной речи. Закатив глаза к потолку, выдыхаю:

- Мы уже сто раз это обсуждали. Мне плевать!

- Что прости?

- Прощаю.

- Но не понимаю, я…

- Мне абсолютно все равно на то, что ты сбежал, - я раздраженно пожимаю плечами и спрашиваю, - ясно?

- Это было не тактично, - ежась на месте, подмечает Ярослав и одаряет меня робким, стыдливым взглядом, - извини. Я испугался. Увидел тех качков, и…

- Я же сказала, мне плевать. – И пусть мне отнюдь не плевать - черт подери, куда исчезли все настоящие мужчины? Девушкам теперь стоит влюбляться либо в безбашенных психов, либо в маниакальных преступников, что само по себе попахивает абсурдом. – Это твое дело.

- Я пытался пробраться к Саше в палату, но меня не пустили.

- К нему никого не пускали три дня. Только сегодня позволили пообщаться.

- Ты поедешь?

- После четырех – посещения запрещены. Но я разговаривала с ним утром.

- И как он? – нерешительно интересуется парень. Видно, что уверенностью от него не тянет из-за нежелания услышать паршивые ответы. – Держится? Наверняка, его хорошенько потрепали.

- Так и есть, - почему-то я хочу излить всю злость на этого заросшего, светловолосого труса, и поэтому я непроизвольно выдавливаю из себя один из самых убийственных и яростных взглядов, - ему было бы лучше, если бы я смогла раньше отвезти его в больницу.

Ярый поджимает губы и вдруг усмехается. Не знаю, что такого смешного он услышал, что решил похохотать, но меня от нарастающего гнева начинает колотить только сильней. Я недовольно подаюсь вперед и рявкаю:

- Что?

- Не все такие.

- Какие?

- Вот такие. – Парень как-то обреченно хватается руками за лицо и бурчит, - мне стало стремно, и я дал деру, потому что не могу иначе. И ты не представляешь, как же паршиво осознавать, что какая-то девчонка оказалась гораздо выносливее меня. Да, попахивает анти-феминистическим движением. Но я, знаешь ли, всегда считал, что в критической ситуации, мое лицо не окажется на дне вонючего дерьма. Я ошибался, как видишь.

Заставленная врасплох неожиданным признанием, я лишь недоуменно пожимаю плечами: мол, все мы ошибаемся, пусть в душе и не могу простить этому парню его мимолетный порыв трусости. Накалываю на вилку маленький кусок курицы, как вдруг замираю одновременно с каждым учеником, пребывающим в столовой. Рядом со мной приземляемся Дима. Он ставит на стол стеклянную бутылку из-под газировки, по-хозяйски придвигается к себе мой стул и одним ловким движением смахивает с моего лица темный занавес из волос.

- Проваливай, - отрезает он, не отрывая взгляда от моего профиля. Ярослав тут же встает с места, а я выпучиваю на него глаза и мысленно прошу: останься, останься же. Если он и хотел извиниться – сейчас самый подходящий момент! Однако парень, действительно, не отличается особой смелостью. Прошептав одними губами: прости, он нервно подхватывает с пола сумку и оставляет меня наедине с одним из тех парней, которые разбивают девушкам сначала сердца, а потом и головы. – Ты плохо выглядишь.

- Неужели.

- Как поживает братец?

- Отлично. – Я, наконец, нахожу в себе силы посмотреть в глаза блондина и с вызовом вскидываю брови, - не говори, что тебя это беспокоит.

- Нет. Ты права. – Дима накручивает локон моих волос себе на палец и вдруг тянет его так сильно, что я прикусываю губы, лишь бы не закричать. – Все хорошо? – издеваясь, шипит он, на что я гордо вскидываю подбородок.

- Все в полном порядке.

Неожиданно к нам за столик присаживаются еще несколько человек: четыре неизвестных мне парня и две девушки с одинаковыми черными волосами. Видно, что их цвет ненастоящий, впрочем, как и брови, нарисованные в тон карандашом. Однако брюнетки ничуть не смущаются и ведут себя так, словно выглядят до тошноты изумительно. Я растерянно морщу лоб, когда одна из них меня спрашивает: