Пенни Винченци - Греховные радости

Ознакомительный фрагмент

— Кому-кому? — Энджи прямо увидела, как секретарша отставила в сторону пузырек с лаком для ногтей и страдальчески закатила глаза.

— Вирджинии Кейтерхэм, — повторила Энджи с ледяным терпением в голосе.

— Это что, деловое предложение?

— Совершенно верно, — сказала Энджи, — и леди Кейтерхэм ждет его уже целых три дня.

— Ну, мистер Джонс — человек очень занятой. — Секретарша перешла к обороне.

— Он может оказаться намного менее занятым, если мы не получим этого предложения.

— Мне не нравится ваш тон, — заявила секретарша.

— Мне ваш тоже не доставляет удовольствия, — ответила Энджи, — но у меня к вам дело, и я обещала леди Кейтерхэм и нашему клиенту отправить эти предложения сегодня же. Так вот, не могли бы вы пошевелить задом и посмотреть у себя в бумагах или позвонить мистеру Джонсу? Если вас не затруднит, конечно. Или мне передать леди Кейтерхэм, чтобы она сама ему позвонила? Она знает, где сейчас мистер Джонс.

Последние слова были неправдой, и к тому же Энджи понимала, что она здорово рискует, разговаривая с девушкой подобным образом; сама Вирджиния, скорее всего, назвала бы сейчас ее тон «контрпродуктивным», это было ее излюбленное словечко; но Энджи была искренне возмущена, и ее обман сработал.

— Я вам перезвоню, — сказала девушка. — Через несколько минут.

«Ну ясно, ногти хочет докрасить, — подумала Энджи. — И высушить».

Секретарша перезвонила ей через полчаса:

— Я нашла это предложение, но оно очень приблизительное. И мне некогда его сейчас перепечатывать.

— Вот как? Считайте, что вам повезло: мне есть когда. Берите такси и привозите его сюда, все остальное я сделаю сама.

— Не уверена, что мистеру Джонсу понравится, если я воспользуюсь такси без его разрешения.

— А я уверена, что мистер Джонс не станет возражать, даже если вы воспользуетесь его членом без разрешения, если только это поможет сделать дело.

— Я считаю ваши выражения оскорбительными, — возмутилась секретарша.

— А на мой взгляд, мистер Джонс счел бы оскорбительным ваше поведение, — парировала Энджи. — Если я не получу это предложение через полчаса, он все будет знать. Хватайте такси и быстро привозите его сюда, на Итон-плейс, а потом сможете освободиться пораньше и сходить в парикмахерскую. Вы ведь это и собирались сделать, верно?

— Как вы… как вы смеете разговаривать со мной таким образом?!

— Смею. Хотите, чтобы мистер Джонс узнал и насчет парикмахерской?

— Давайте мне точный адрес. — По голосу девушки было слышно, что она рассердилась и надулась. — Получите.

Предложение, написанное от руки почти нечитаемым почерком Майка, доставили через сорок пять минут; к тому времени, когда Энджи расшифровала его, соединила с расчетами самой Вирджинии, ввела необходимые поправки и перепечатала, вечерняя почта уже ушла. Энджи вздохнула: ну что ж, придется отвезти самой. Это недалеко, возле «Хэрродса», рядом с Бошамп-плейс. Она уже достаточно хорошо изучила богатые кварталы Лондона. Вот черт, почти шесть вечера, такси сейчас не поймаешь. Жаль, что она не умеет водить сама. Но ничего, можно и прогуляться пешком. Лодочки от Рассела и Бромли оказались очень удобными. Она убрала картотеку в сейф, заперла контору и наполовину шагом, наполовину бегом направилась в сторону Слоан-сквер, оттуда вверх по Слоан-стрит, потом повернула за угол, прошла позади «Хэрродса» к Бошамп-плейс, непрерывно натыкаясь на раздраженных прохожих, устало тащившихся с предрождественскими покупками; до гостиницы она добралась вся раскрасневшаяся и возбужденная.

Стеклянная дверь гостиницы была широко распахнута; в замусоренном вестибюле стояло несколько легких пластмассовых стульев и низких столиков с раскоряченными ножками; лежал ковер с когда-то ярко-оранжевым и бежевым рисунком, за долгие годы хождений по нему протершийся до самой основы; подделанные под старину картины в золоченых рамах — написанные маслом пейзажи наиболее красивых мест Британских островов — не рассеивали, а, казалось, еще более сгущали царившую в вестибюле мрачную атмосферу. В помещении было холодно, а от обогревателя предусмотрительно поставленного кем-то в самом центре вестибюля, было не больше пользы, чем если бы он работал прямо на улице. Возле обогревателя в окружении двух высоких девиц стоял темноволосый, приземистый и полный человек с блестящими, как черная смородина, глазами. Он повернулся к Энджи и пристально и сердито посмотрел на нее.

— Гостиница закрыта.

— Да, я знаю. А вы — мистер Стерн?

— Совершенно верно. Он самый.

— Я Энджи Бербэнк. Я работаю у леди Кейтерхэм.

— Ах вот как?! Ну что ж, можете сказать леди Кейтерхэм, что она у меня работать не будет. Ни в коем случае, черт возьми. Ни в коем случае. Ее предложения опаздывают на три дня. Я хочу открыть эту гостиницу. Я занимаюсь делом, понимаете? В этой стране кто-нибудь хоть что-то слышал о делах?!

— Кто-то слышал, кто-то нет, — весело ответила Энджи. — Леди Кейтерхэм безусловно слышала. Над эскизами для вашей гостиницы она работала несколько суток напролет. Я все привезла. И предварительные расчеты тоже.

— Слишком долго она работала, — сказал М. Визерли Стерн. — Мне эти расчеты были нужны самое позднее сегодня после обеда. А теперь я веду переговоры с другим оформителем, и через тридцать минут он будет здесь. Мне очень жаль, мисс… как, вы сказали, вас зовут?

— Бербэнк. Энджи Бербэнк.

Она заметила, что над головой у Стерна две девицы обменялись насмешливыми, ехидно-довольными взглядами. Как всегда, когда чувствовала, что проигрывает, она ощутила спасительный прилив возбуждения и энергии.

Она протянула руку и очень мягко дотронулась до руки Стерна.

— Пожалуйста, мистер Стерн, — сказала она, — я знаю, что эти предложения опоздали. Это моя вина. Я… я потеряла их самый первый вариант. Если леди Кейтерхэм узнает об этом, она меня, наверное, уволит. Пожалуйста… пожалуйста, взгляните на ее эскизы. Они вам понравятся, я знаю. Честное слово.

Яркие, темные, удивительно большие, с очень длинными ресницами глаза Стерна встретились с ее. Энджи сосредоточилась изо всех сил и почувствовала, как в глубине ее тоже больших, зеленых глаз закипают слезы. Она всегда умела вызывать у себя слезы, когда это требовалось. Она опустила взгляд, сглотнула и снова подняла глаза; лицо Стерна стало вдруг медленно, очень медленно расплываться в улыбке, и какой-то мгновенной вспышкой своего сексуального инстинкта Энджи поняла, что он рассматривает ее, что у него не так уж много тех, кого он мог бы рассматривать вот так вот, сверху вниз, и что то, что он видит, ему нравится. Она мысленно поблагодарила продавщицу из «Либерти», в который уже раз, за то, что та уговорила ее купить туфли на низком каблуке, — будь она сейчас на высоком каблуке, их глаза оказались бы на одном уровне — и, чтобы проверить себя, улыбнулась ему. Он ничего не сказал. Она быстро прикусила губу и снова опустила взгляд. Все помолчали. Энджи вздохнула: