Как во сне - Юлия Резник

и слава богу. Бедная ты моя… Это же надо! Перепутал он… Ты хоть не испугалась?

– Да нет же! – возмутилась я, от стыда пряча лицо в маминых волосах. – Все было по согласию, просто… так вышло.

– Ты же его не покрываешь? Нет? – строгим голосом поинтересовалась мама.

– Ты что, мам? Вы ведь знаете его! Эльбрус и мухи не обидит. А уж чтобы женщину… Давай не будем об этом, мне ужасно неловко. Пронесло – и ладно. Пойду ему скажу, чтобы не переживал.

– Ага. А я сообщу папе.

Прекрасно. Теперь вся семья будет обсуждать мои месячные. Впрочем, учитывая, что в эти самые минуты целая страна обсуждает подробности моей личной жизни, это такие мелочи!

Эльбруса я нашла там же, где и оставила.

– Я не беременна. Это абсолютно точно, – выпалила я на одном дыхании при всех. Ну а что? Раз они посвящены в подробности случившейся драмы, пусть знают, чем она закончилась.

За этими мыслями совсем упустила реакцию Эльбруса. Когда повернулась к нему, он был уже совершенно невозмутим.

– Ты в порядке?

– Более чем. Езжай, Эльбрус Таймуразович.

– А ты?

– А я сегодня переночую у родителей. Соседка сказала, что мой дом оккупировала пресса. Отсижусь тут.

Глава 15

Я ушла к себе, едва машина Эльбруса отъехала. Живот страшно ныл. Хотя обычно у меня не очень болезненные месячные. Не зря говорят, что все болезни от нервов. Свернувшись в комочек, отвернулась к стене. Ночь выдалась бессонной, перелет – долгим, разговор – нервным, а потому я очень быстро уснула. Проснулась от того, что хотелось пить. Села на кровати, не сразу сообразив, где я и что происходит. Подтянула к себе телефон. Я проспала всего два часа, а за окном стемнело. Вот и как тут полюбишь зиму?

Рука дернулась проверить, каких еще небылиц успели понаписывать за время, что я спала. Но в последний момент я отказалась от этой мысли. Все равно ничего не смогу изменить, так ради чего подвергать себя дальнейшему стрессу, тем более что Эльбрус обещал взять ситуацию под контроль. Вот пусть он и следит, что да как. Я с радостью примерю на себя роль слабой женщины.

Поглаживая ноющий живот, я все же поднялась, чтобы попить. Из кухни доносились голоса родителей. Они о чем-то говорили, тихо посмеиваясь. На заднем плане гудел телевизор. Мурчал старый кот… Жизнь продолжалась, как бы там ни было. И что бы в ней не происходило.

– О, Ульяш, выспалась?

– Не-а, – демонстративно зевнула, не желая присоединяться к лепке пельменей. – Я попить.

– В большом холодильнике в пятилитровой баклажке есть клюквенный морс. Возьмешь?

– Угу. – Я подошла к маме, чмокнула ее в макушку, улыбнулась отцу в ответ на его ищущий беспокойный взгляд и пошлепала к двухдверному гиганту-холодильнику. Мама утверждала, что мечтала о нем всю жизнь. Наверное, когда тебе надо накормить столько ртов, мечты и впрямь такие: понятные и простые. И еще они имеют свойство сбываться, привнося радость в жизнь.

Открыв дверцу холодильника, я потянулась к баклажке. Вытащила ту и… охнула, потому что в этот момент живот скрутило очередным болезненным спазмом. Я отчетливо ощутила, как из меня что-то вытекает, и даже прокладка не смогла задержать это «что-то». На полу растеклась кровавая лужица.

– Уля! Улечка… Жора, звони в скорую!

Ничего не понимая, я как в слоу-мо следила за поднявшейся суетой.

– Уля! Ты меня слышишь? Тебе плохо? Где-то болит? Скорая сейчас приедет.

– Зачем скорая? Вроде бы все нормально. Я сейчас уберу, поменяюсь…

– С ума сошла? Сядь! А лучше действительно смени прокладку…

Да, это здравая мысль. Блин, как же неприятно все-таки. У меня такого никогда не было. Может, дело в том, что я стала женщиной? Если так, то сейчас все гораздо хуже, чем когда это случилось. И голова почему-то кружится.

– Не надо было тебе поднимать тяжелое. Дурак старый, не мог налить дочке попить…

– Пап, да ты что? – изумилась я. – Это тут при чем? Мне кажется, вы вообще зря такой шум подняли. О-ой.

– Зря, говоришь?! – возмутилась мама. – Да где же эта скорая?!

Понятия не имею, почему мама так нервничала. Мне показалось, что медики приехали довольно быстро. Я даже не успела опомниться, как меня усадили в карету скорой. Пытались уложить, но мои ноги свисали с каталки, и было страшно неудобно.

– А куда мы едем?

– В гинекологию. У вас всегда такие обильные месячные?

– Нет. В первый раз. Думаете, со мной что-то серьезное? – поморщилась я, когда очередной спазм прошил низ живота.

– Это вам после осмотра скажут. Вы, главное, не волнуйтесь. Что бы ни было – вы молодая, сильная. Все еще будет.

Что все? И почему каждый считал своим долгом повторить мне эту нехитрую истину? И потом, в приемном покое, и после осмотра.

– Так что все-таки случилось? – в конечном счете не выдержала я. – Вы можете мне русским языком сказать? Без вот этого всего!

– У вас, Уля, случился выкидыш. Срок был очень маленьким, поэтому никаких последствий для вашего здоровья не будет. Вы не волнуйтесь.

– Я не волнуюсь! – и правда, надоело, что со мной обращаются как с душевнобольной. До того, как они начали надо мной кудахтать, мне вообще было нормально! Ну, ладно, болел живот… – В смысле – выкидыш?! – дошло до меня.

– Экспресс-анализ крови показал повышенный уровень гормона…

Бла-бла-бла… Бла-бла-бла. Просто чертов белый шум!

Выкидыш. Это же означает, что у нас с Эльбрусом все же был ребенок? Был. И его не стало… Как странно. Потерять, не зная даже, что оно у тебя есть.

– Улечка… – ко мне бросилась мама.

– Все нормально, – заверила я каким-то не своим, странно дребезжащим голосом. – Мы можем ехать?

– Нет, что вы!

– Вы же говорите, что ничего серьезного не случилось?

– Но хотя бы первые сутки за вами нужно понаблюдать. Никто не застрахован от осложнений.

– Конечно-конечно, – включилась в диалог мама. – Может быть, ей нужно что-нибудь привезти?

– Ну, как обычно. Халат, тапочки, зубную щетку, – развел руками врач.

А дальше все было как во сне. Меня проводили в индивидуальную палату с примыкающими к ней туалетом и душем. Что-то мне вкололи. И я, наверное,