Лана Серова - Нарушая условности

Прошло уже три года с тех пор, когда я видела мать в последний раз, и осознание того, что остались считанные минуты или часы до того момента, как мы встретимся лицом к лицу, вызывает у меня смешанные чувства. Я реально не могу понять, какое из них сейчас преобладает. Сейчас они все смешались, как краски на холстах экспрессионистов и поди разбери.

Первой ее заметила бабушка и тут же встала на ноги, а затем и дедушка. Я переводила взгляд с одного на другого. Все эмоции были написаны на их лицах. Радость, боль, счастье, печаль… А у меня внутри все будто замерло.

Мама подошла к нашей скамейке, и они стали обниматься. Бабушка ударилась в слезы и начала причитать. Я же сидела на месте, даже не шелохнулась.

Когда с приветствиями было покончено, они все сели на места. А мама так и осталась стоять, с осторожностью глядя на меня.

- Леся… - ее голос был настолько хриплый, но я узнала бы его без труда, - Лесенька, девочка моя.

Повторила она, и из ее глаз потекли тихие слезы, от которых мне хотелось засмеяться. Она сделала несколько быстрых и резких шагов ко мне, но я скрестила руки на груди, всем своим видом показывая, чтобы она ко мне не подходила, и прислонилась спиной к стене. Мать остановилась и обессилено опустила руки, села рядом с бабушкой, напротив нас с дедом.

- Наташенька, как же я рада, что с тобой все хорошо. Я так волнуюсь, так волнуюсь, - лихорадочно приговаривала Лидия Владимировна.

- Я тоже рада вам, мама, папа. И… наконец-то Леся приехала, - робко добавила мать.

- Не по своей воле.

Это были первые слова, сказанные матери за несколько лет. И плевать, насколько они жестокие, что не это она хотела слышать. За столом воцарилась тишина.

Вскоре они восстановили разговор, в котором я совершенно не принимала участия. Украдкой рассматривала мать и отмечала все ее изменения, радуясь тому, что за это время ничего общего у нас так и не появилось. Она так постарела, осунулась… В какой-то момент мне даже стало жаль эту женщину.

Два года назад шестнадцатого апреля в квартире раздался звонок телефона и нам сообщили, что Соловьева Наталья Геннадьевна задержана и сейчас находится в СИЗО. Ее обвиняют в мошенничестве, махинации с кредитами в особо крупных размерах… хищение денежных средств. Затем начался настоящий кошмар.

Наверное, тогда впервые я увидела, как дедушка плачет. Стала свидетелем того, как разбиваются родительские сердца. Смотрела на то, как они готовы выть от безысходности. На них было больно смотреть. В тот момент я возненавидела мать. Тогда наняли адвоката, потратили кучу денег, влезли в долги. Наталья, рыдая, говорила, что ее подставил Иван, коллега и по совместительству любовник. Я не сомневаюсь, что все так и было, ради мужчины она готова на все, даже на судимость, но доказать это невозможно. Нам пришлось снять все деньги, мою часть, которая досталась мне от продажи квартиры, где мы жили с родителями в детстве. Ей дали два с половиной года, и мы до сих пор выплачиваем долги перед государством за то, что совершила она.

До меня долетали обрывки фраз, и одна из них привлекла мое внимание.

- Если ничего не произойдет, то через месяц меня освободят по УДО.

Я резко повернулась и посмотрела на мать в упор. Сейчас кроме брезгливости она во мне ничего не вызывала.

Взяла лежащие на столе ключи от автомобиля и поднялась со своего места.

- Подожду вас в машине, - и, развернувшись, пошла на выход.

Слышала, как меня несколько раз окликнул дедушка, но я продолжала идти прочь из этого проклятого места.

Уже сидя в машине, я задумалась, а не мамин ли арест подтолкнул меня к выбору моей будущей профессии? Может, это что-то психологическое… Боже, если это так, то переведусь нафиг на другой факультет.

Я злилась на мать за то, что она такая. За то, что не может быть нормальной, как все мамы. За ее эгоизм и себялюбие. Хотя бы раз она подумала о ком-то, кроме себя. Но нет же, только не Наташа. Она всегда должна быть на первом месте. Я верю в наши исправительные учреждения, но эту женщину вряд ли можно исправить.

Меня просто убивала мысль о том, что она снова вернется в нашу жизнь и станет ее частью. Не смогу ее простить никогда, даже ради бабушки и дедушки. И если она выйдет через месяц, то мне нужна другая жилплощадь. Ни за что не стану жить с ней под одной крышей и играть в счастливую семью.

С роем непрекращающихся мыслей в голове я провалилась в беспокойный сон. Слышала, как бабушка и дедушка вернулись и сели в машину, но так и не проснулась. До самого дома.

Как только мы приехали, я разделась и бросила все вещи, что были на мне в тюрьме, в стирку. Приняла душ с особой тщательностью и заперлась в комнате, проигнорировав все попытки заговорить со мной.

Я была настолько потрясена и опустошена этим известием, что мне не хотелось ничего. Был поздний вечер, мы весь день провели в дороге и ожидании. Подтянув коленки к груди, я попыталась заснуть, и в этот момент заиграла мелодия звонка на моем мобильном. Сначала хотела проигнорировать его, но спустя несколько секунд взяла телефон с тумбочки и ответила на звонок.

Сердце бешено заколотилось о ребра, а глаза расширились от удивления. Руки тряслись так, что я с трудом могла удерживать телефон. Звонил… Андрей Викторович!

- Здравствуй, Соловьева. Громов. Завтра ты нужна на кафедре в три часа. Не опаздывай.

От звука его голоса колени начали слабеть, хорошо, что я лежу в кровати. Поняла, что молчу и просто шумно дышу в трубку, как какой-то маньяк. Нервно сглотнув, все же смогла ответить.

- Да, конечно, я приду, Андрей Викторович.

Ничего не сказав в ответ, преподаватель положил трубку. А я так и осталась сидеть с телефоном возле уха и в полной растерянности.

Глава 13

АНДРЕЙ

В воскресенье к нам приехала Соня. Первая половина дня прошла под лозунгом “А знаете ли вы?” Дочь не замолкала, на этот раз знакомя нас с историей возникновения лоботомии.

- Вы знали, что сестра Кеннеди прошла эту процедуру?

- Теперь знаем, - ответил дочери и засмеялся, глядя на побледневшую жену, - но, может, все же сменим тему, малыш? Мне кажется, я и сам теперь чувствую, как в моих мозгах кто-то копается.

Соня закатила глаза и фыркнула, показав, что она думает в данный момент о своих впечатлительных родителях. Мы сидели все вместе в зале, как в былые времена. Только вот дочка уже совсем не ребенок, которая устраивалась к нам на колени. А чуть позже и вовсе заявила, что новогодние праздники хочет провести с друзьями.

- Мы поедем на дачу к Вадиму, а там… - затараторила она.

- Стоп! - я резко перебил дочь, решив, что ослышался.

Соня замерла и сразу же стала похожа на ту маленькую девочку, которая разрисовала мой паспорт фломастерами и была поймана с поличным.