Иду на свет - Мария Анатольевна Акулова

Но она вылетает из головы в момент, когда вокруг запястья снова оплетаются пальцы, Данила возвращает её в квартиру, громко захлопывая дверь перед носом.

В коридоре вдруг становится давяще тихо. Слышно, как двое рвано дышат. Взгляд Санты бессильно скатывается по двери вниз. Туда, где мужские пальцы с силой держат ручку.

По спине идет холодок.

— Пусти. Я уйти хочу. Ты не имеешь права меня держать.

Она шепчет вдруг будто отрезвев. Взывает к разуму. А в ответ получает:

— Да мне похуй, Сант. Так понятно? Ты никуда не пойдешь. Я тебя не пускаю.

Глава 13

Дичь в жизнь Данилы пришла не так давно.

Во вполне размеренную и более чем устраивающую.

Конечно, в ней не всё было идеально. Но он взросленький мальчик. Понимает, что идеального в принципе не бывает, даже если поначалу так кажется.

Конечно, он осознавал, что, взяв умницу на работу, сделал хорошо ей, но поставил в затруднительную ситуацию себя. Конечно, отдавал себе отчет в том, что рано или поздно вопрос придется ставить ребром. Но он как-то не сомневался в том, как выбор будет сделан Сантой. До одного «прекрасного» дня, когда ему начала трезвонить Маргарита.

Он не врал Санте, рассказывая их историю студенческой любви.

Он Риту правда любил. Возможно, опять-таки, не идеально, возможно, ей хотелось больше внимания, слов, жестов, поступков. Он никогда не пел серенады и не усыпал простыни лепестками.

Любил, как умел. Как умел, ухаживал. И ничего сверхъестественного в ответ не просил. Быть честной. Быть верной. Быть терпеливой. Быть, блин, умницей. Ведь ему всегда нравились такие.

Только в первой он, кажется, ошибся.

Смешно, но тогда в её изменах обвинен был он. Сама измена была выставлена их проблемой. Он же вроде как обязан был учесть, простить и исправиться.

Но Данила решил иначе, пусть это не было так просто, как хотелось бы.

Чуть меньше десяти лет назад предательство избранной им женщины оставило в душе дыру. А теперь оказалось, что, возможно, не только её…

Данила не следил за дальнейшей жизнью Риты. Не относил себя к мазохистам. Что-то, конечно, слышал, но волосы на себе не рвал (прим. автора: даже на груди не рвал, прикиньте?), не сомневался и вернуть не пытался. Ни разу. Ему было больно, как любому человеку, которого грубо вышибает из привычного. Но ему, вероятно, повезло, с врожденным багом — неспособностью строить дальше там, где сожжено доверие. Рита его сожгла.

Ему не было хуже из-за того, что изменяла она с Максимом. Это просто делало как-то по-особенному тоскливо. Потому что, получается, она совсем за те отношения не держалась. Она совсем их не ценила. Она совсем не ценила его.

Только и с Максимом желаемое долго и счастливо, причем быстро со взлетом, у неё не случилось. Она свалила в Европы почти сразу. Данила даже не уточнял, в какие. Без разницы.

Тем не менее, тот опыт «искренних» отношений, построенных на чувствах, оказался для него достаточно травмирующим, чтобы закрыться в себе и сосредоточиться на профессии.

Юриспруденция всегда была его главной страстью. И в этом Рита его и винила. Вроде как в безразличие к ней. Забыла только, что это она хотела быть женщиной успешного успеха. Что в частности и ради её хотелок он тоже работал дольше, вгрызался сильнее, карабкался выше.

Она хотела всё и сразу. Данила в принципе никогда бы ей это не дал.

Он с тех пор «всё и сразу» в принципе никому давать не собирался. В его жизни был хороший секс. При надобности — душевные разговоры. Отчасти отсутствие постоянного партнера ему компенсировала такая же раненная в душу Аля. Пока тоже не предала.

А потом появилась… Сантуша.

Девочка, скроенная по опасному для Данилы лекалу. И он их поначалу сравнивал, конечно.

Но каждый чертов раз откровенно охуевал от разницы и от того, как когда-то позволял ссать себе в глаза лицемерием и наигранностью. Потому что Санта — тоже вспыльчивая. Жадная тоже. Всего хочет. Сразу причем. Нетерпеливая. Даешь палец — обгладывает по плечо. Но это всё по-другому. Она не требует от него, она не пушит достигать. Она им не хвастается. Он для неё — не витринный. Она вся в себе. Она сама хочет стать большим человеком.

Не пытается привязать или обязать девственностью. Вообще не пытается привязать. Даже немного боится серьезности его напора.

Но при этом она не легкомысленная. Глубокая и сильная.

Только даже не представляет, насколько Данила себя сдерживает.

Ему все эти игры — поперек горла.

Он боится, что в их отношения что-то может вмешаться. Боится, что она крутнет хвостом. Не ждет предательства, но опасается переменчивости. Она же юная совсем… Может вильнуть.

И успокаивает только то, что пятнадцать, мать его, лет… А он же даже не знал.

И вот всё, что его волновало до одного декабрьского утра, это необходимость побыстрее мотивировать умницу захотеть с ним семью.

Не встречи. Не ночевки. Не взгляды в офисе. Не восторг в моменты, когда они пусть в семью, но всё же играют. Типа ужин у них. Типа киношку смотрят.

А именно семью.

Но однажды его жизнь в разы усложняется.

Потому что на телефон приходит звонок. Он даже голос не сразу узнает. Чеканит: «алло», а потом нахмурено слушает:

— Данила, привет… Надеюсь, ты и так узнал, но на всякий случай… Это Маргарита. Блинова. Точнее уже не Блинова, но скоро опять… — где-то там смешок, а ему как бы вообще не забавно. Он знает, что надо бы просто скинуть. Но зачем-то держит телефон у уха и слушает… — Ты же в Киеве, правда? Давай встретимся…

— Зачем? — его вопрос звучит грубо. Судя по последовавшей за ним паузе, Рита даже чуть обиделась. Во всяком случае, когда они ещё вместе были, вечно обижалась, если что-то не так, как ей хочется. Тон. Взгляд. Цвет. Секс. Конверт.

— А может соскучилась?

А