Мэг Кэбот - Королева сплетен в большом городе

— Правда? — Я не могу скрыть удивления. Шери только и делает, что жалуется на плотный график и перегрузку.

— Да, — продолжает она. — В этом-то и проблема… Иногда мне лучше там, чем дома.

Я открываю свою сумочку «Мейерс» семидесятых годов из винила кислотного лимонно-зеленого цвета, всего за тридцать пять долларов (с учетом скидки, предоставляемой магазином ретро-одежды для своих сотрудников), и ищу что-нибудь, чем можно прыснуть на себя, чтобы избавиться от запаха пива.

— Это потому что ты так сильно любишь свою работу? — осторожно спрашиваю я. — Или потому что больше не любишь Чаза?

Шери кривится и закрывает лицо руками, чтобы скрыть слезы.

— О, Шер! — У меня щемит сердце. Я подхожу и обнимаю ее. Через дверь мне слышно «тумп-тумп-тумп» и нестройное вытье «Нью-Йорк, Нью-Йорк».

— Я не знаю, что случилось, — всхлипывает Шери. — Только, когда я с ним, я чувствую, что задыхаюсь. И даже когда его нет рядом, мне кажется, что он… меня душит.

Я пытаюсь понять. Ведь именно так должен вести себя настоящий друг.

Но я знаю Чаза очень давно. Ничего подобного я в нем не замечала. Сложно найти более жизнерадостного и легкого парня. Если, конечно, не брать во внимание то, что он иногда разглагольствует о Кьеркегоре.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я. — Каким образом он тебя душит?

— Ну, он все время звонит мне на работу, — отвечает III ери, сердито утирая слезы. Она ненавидит плакать… и соответственно плачет крайне редко. — Иногда даже по два риза на дню!

— В этом нет ничего такого, — говорю я. — Я же звоню тебе по нескольку раз за день. Гораздо чаще, чем он. — Я уже не говорю о том, сколько раз вдень я отправляю ей письма по электронной почте, тем более сейчас, когда столько времени провожу на рабочем месте у компьютера и вношу гуда все сообщения и заметки для юристов, на которых работаю.

— Это совсем другое, — возражает Шери. — И вообще, дело не только во всей этой истории с кошкой. — Я проговорилась Шери о том, что Чаз собирается поселить к ним в квартиру четвероногого друга, и у Шери вдруг обнаружилась опасная форма аллергии, подруга с грустью призналась своему парню, что ей до конца жизни нельзя жить в одном доме ни с кем мохнатым. — Представляешь, когда я прихожу домой после работы, он спрашивает, как прошел мой день! И это несмотря, на то, что он уже спрашивал об этом по телефону!

Я выпускаю Шери из своих объятий.

— Шери, — говорю я, — мы с Люком говорим миллион раз за день. — Ну, это небольшое преувеличение. Какая разница? — А когда возвращаемся домой, рассказываем друг другу, как прошел день.

— Ну и хорошо, — отвечает Шери. — Но могу поспорить, что Люк целый день не слоняется по квартире с томиком Виттгенштейна в руках, не идет потом в магазин, не убирает квартиру и не нечет тебе овсяных печений.

У меня отвисает челюсть.

— Чаз ходит по магазинам, убирается и печет овсяные печенья, когда ты на работе?

— Да, — говорит Шери. — А еще он стирает. Можешь представить? Когда я на работе, он стирает! И складывает одежду идеальными квадратиками. Даже мои трусы! — Я уже смотрю на Шери с подозрением. Что-то не так. И даже очень.

— Шер, ты сама понимаешь, что говоришь? Тебя раздражает твой парень только потому, что он регулярно звонит тебе на работу, убирается в квартире, ходит за продуктами, печет печенье и стирает одежду. Тебе не кажется, что ты описываешь самого идеального человека в мире?

Шери хмурится:

— Для некоторых это, может быть, и идеал. Для меня — нет. Для меня идеальный мужчина — тот, кто не крутиться все время рядом со мной. Да, а еще представляешь, Чаз все время хочет секса. Каждый день. То есть, конечно, раньше, когда мы были во Франции, это было здорово. У нас были каникулы. Но теперь у каждого из нас есть обязанности — во всяком случае, у одного из нас. Разве есть время для ежедневного секса? А иногда он хочет даже два раза в день, с утра, а потом еще и вечером. Это невыносимо, Лиззи. Это… это слишком. О, Господи… зачем я тебе это говорю?

Но ведь Шери всегда была гораздо агрессивнее и безрассуднее в сексе, чем я. А теперь, похоже, мы поменялись местами. Я едва сдерживаюсь, чтобы не проболтаться, что мы с Люком частенько занимаемся этим дважды в день. И мне это очень нравится.

— Но вы с Чазом привыкли заниматься этим часто, — говорю я. — С самого начала ваших отношений. И тебе это нравилось. Что изменилось?

— В том-то все и дело, — расстраивается Шери. — Я не знаю! Господи, ну какой из меня психолог, если я не могу решить свои проблемы?

— Знаешь, иногда гораздо проще заниматься чужими проблемами, чем своими, — как можно мягче говорю я. — А ты говорила об этом с Чазом? Может, если бы ты рассказала ему, в чем дело…

— Ну, правильно, — с сарказмом отвечает Шери. — Ты хочешь, чтобы я сказала парню, что он слишком идеален?

— Ну, — замечаю я, — необязательно так. Может, если ты…

— Лиззи, я прекрасно понимаю, что веду себя как лунатик. Со мной что-то не в порядке. Я знаю.

— Нет, — кричу я. — Шери, это просто… просто тяжело. Наверное, вы не были готовы вместе жить. Мне не следовало тебя предавать и переезжать к Люку. Ты правильно вылила на меня пиво. Я заслуживаю гораздо большего…

— О, Лиззи, — говорит Шери и смотрит на меня глазами, полными слез. — Разве ты не понимаешь? Дело не в тебе. Во мне. Это со мной что-то случилось. Вернее, с Чазом и со мной. Правда в том, что я больше не знаю… Лиз…

Я смотрю на нее во все глаза:

— Не знаешь — что?

— Я вижу, как вы с Люком идеально подходите друг другу…

— Совсем не идеально. — Я не даю ей договорить. Мне не хочется упоминать о приручении лесного зверька. Или о том, что у мамы Люка была… или есть интрижка на стороне, и я ему об этом не сказала. — Серьезно, Шер. Мы…

— Вы кажетесь такими счастливыми, — говорит Шери. — Как когда-то мы с Чазом… но это почему-то прошло.

— О, Шери! — Я кусаю нижнюю губу, судорожно придумывая, что бы ей сказать на это. — Может, вам стоит вместе сходить к психологу?

— Не знаю, — говорит Шери. В ее голосе сквозит безнадежность. — Не знаю, стоит ли вообще что-то делать.

— Шери! — Не могу поверить, что она говорит такое.

О Чазе!

— Лиззи? — Кто-то стучит в дверь. Женский голос снова произносит мое имя. — Ваша очередь петь!

Я понимаю, что она уже поставила мою песню и мне придется ее спеть.

— О, нет, — говорю я. — Шери… я не знаю, что сказать. Просто мне кажется, что у вас с Чазом кризис. Ведь Чаз действительно прекрасный парень, и он любит тебя… Уверена, что со временем все наладится.