Порочный контракт - Анна Олеговна Ковалева

к месту тяжелым взглядом. Инстинктивно натянула плед до самой шеи. Хотя и понимала, что это глупо. От Стаса мне прятать уже нечего, а взять он меня может в любое время. И отказать я буду не вправе. Но природная стыдливость все же брала верх, заставляя плотнее кутаться в мягкую ткань. Будто она могла меня от чего-то защитить.

Я всеми рецепторами ощущала на себе взгляд Горецкого, его дикий голод и ненасытную страсть. Как будто он все еще не успел мною насытиться.

И вопреки воле разума, тело реагировало на этот взгляд жаром, скопившимся внизу живота, и дрожью, охватившей конечности. И это несмотря на то, что меня совсем недавно поимели до потери сознания.

— Юля? — голос мужчины заставил меня содрогнуться. — Ты как себя чувствуешь?

— Нормально. — пожала плечами. — Вроде бы. Долго я была в… хмм…

— В отключке? — усмехнулся мужчина и сел рядом со мной на диван. — Не очень. — повернул мою голову к себе, провел костяшками пальцев по лицу. — Заездил я тебя, малышка, да?

— Можно и так сказать, — отчаянно покраснела, но врать не стала. Какой смысл? Я ведь и правда чувствовала себя измочаленной. И передышка мне бы не помешала.

Хотя о чем это я? У меня и так было пять дней передышки. Большего никто не даст. Скорее мне придется расплачиваться вдвойне за эти спокойные дни.

Что мне и доказали спустя пару секунд.

— Что ж, извиняться за это я не буду, — Стас куснул меня за ушко, провел языком по краю раковины, заставляя дрожать. — Я пиздец как оголодал. Все эти дни хотел добраться до тебя и хорошенько оттрахать. Член чуть не лопнул. Стоило закрыть глаза, и твои сиськи маячили перед глазами.

— Ооо, — всхлипнула, когда руки мужчины отбросили плед и начали снова тискать мою грудь. Соски моментально напряглись и начали нещадно гореть. А я металась, не зная о чем умолять мужчину. Либо о пощаде, либо о продолжении.

Звук открывающейся двери прервал начавшееся безумие. В панике я метнулась в сторону и снова укуталась пледом.

К счастью, в комнату вошла Валентина, а не кто-то левый, но мне и перед ней было стыдно. Краем глаза наблюдала за тем, как она сервирует чайный стол, ставит торт, и сгорала от стыда. Понимала, что это глупо, но ничего не могла с собой поделать. Даже несмотря на то, что женщина одарила меня теплым понимающим взглядом перед уходом, легче мне не стало.

— Ну и что это было? — спросил Горецкий, когда мы остались вдвоем.

— Что именно?

— К чему это смущение? — вздернул он бровь. — Раз уж вызвалась обслуживать мужиков за деньги, то о стыдливости и приличиях стоит забыть. Иначе не стоило и начинать. А вот эти повадки смотрятся нелепо.

Вздохнув, я сжалась в комочек и устремила взгляд в потолок. Снова окунулась в беспросветное отчаяние. Ну вот и что мне говорить в ответ на это? Правду Стас слышать не хочет. Ему удобнее видеть во мне маленькую шлюшку, ради денег готовую на все.

Или пытаться вести себя как заправская проститутка? Нагло, вульгарно и развязно? Только я не умею. Да и не хочу. Пусть Стас бесится от моих «уловок» сколько влезет.

— Юля, посмотри на меня.

С неохотой поднимаю глаза, вынуждая себя смотреть на Горецкого. Тот сканирует меня немигающим взглядом, словно пытается мысли прочесть. Хмурится, желваки на скулах ходят ходуном.

— Скажи правду, я твой первый клиент?

— Да. — отвечаю быстро и задерживаю дыхание. В душе внезапно вспыхивает надежда, что Стас все-таки начал прозревать. Что я не та, за кого он меня принимает.

— Ясно. — вздох. — О причинах, заставивших тебя сунуться в это дерьмо, спрашивать не буду. Они всегда одни и те же, лишь с небольшими вариациями. Но дальше то что? Будешь искать новых клиентов? Ублажать их всеми способами, но при этом трястись аки непорочная дева? Или снова будешь пытаться провести аферу с якобы подставой и поддельными подписями? Только учти, что не все такие лояльные как я. Пулю в лоб пустят и прикопают в лесочке. И это в лучшем случае. В худшем же отдадут своим шакалам, а те будут пускать тебя по кругу до тех пор, пока…

— Хватит! — вскакиваю с дивана, но тут же падаю на пол, запутавшись в пледе. В панике отползаю подальше и упираюсь спиной в стену. — Хватит меня запугивать! Хватит! За что? Я же все делаю. Все, что прописано в этом проклятом контракте! Не пытаюсь качать права, не пытаюсь сбежать, раздвигаю ноги без возражений. Чем я заслужила эти издевательства?

Мне страшно, жутко страшно. Истерика подступает, накрывает мощной волной. А еще острым лезвием душу кромсает обида. Зачем он со мной так? Ладно бы я его злила, перечила. Но я ведь даже не заикалась о своей невиновности после нашей первой ночи. А он… а он…

— Блядь, Юля! — Горецкий подскакивает ко мне, пытается поднять, но я не даюсь, лишь глубже замыкаюсь в себе и забиваюсь от него подальше в угол.

— Не надо, не надо, не трогай меня!!! — захлебываюсь слезами, когда мужчина пытается дотронуться до моего тела. Пытаюсь сбросить с себя его руки, оттолкнуть. Но не выходит.

Стас перебарывает мое сопротивление, поднимает на руки и относит на диван. Гладит по спине, пытаясь успокоить.

— Тише, малышка, тише. Сука! Что ж ты впечатлительная такая, а? Слова не скажи. Не издеваюсь я над тобой, слышишь? Хотел просто донести до тебя кое-что важное.

Я слышу, но его слова мало меня волнуют. Дрожь продолжает сотрясать тело. И это не проходит.

В итоге Стас не выдерживает, ссаживает меня с колен, встает, а через минуту возвращается со стаканом, на два пальца наполненным темной жидкостью. В нос ударяет запах спиртного, и я морщусь.

— Выпей.

— Нет, — мотаю головой. — Ненавижу коньяк.

— Пей, говорю. Он поможет тебе успокоиться.

Пытаюсь сопротивляться, отворачиваю голову в сторону, но тщетно. Горецкий все же вливает в меня содержимое бокала. Терпкая жидкость обжигает слизистые пищевода и желудка, заставляет сморщиться и закашляться.

А потом алкоголь ударяет в голову, и я все же расслабляюсь. Дрожь уходит вместе со слезами, а я остаюсь распластанной на груди Стаса. Отрешенная и немного заторможенная.

— Ну вот, — Горецкий облегченно выдыхает и крепче прижимает меня к себе. — Совсем другое дело.

— Можно мне пойти к себе? — спрашиваю еле слышно, с робкой надеждой, что меня сейчас оставят в покое и разрешат остаться наедине с собой.

— Нет, Юля. Нас с тобой еще чай ждет. И торт. У тебя ведь сегодня праздник.

— Ненавижу свой день рождения, — выплевываю