Ночь, которую я не помню - Марина Бастрикова

для взрослых? Тебе своих кошмаров мало, ты решила и ребенку их обеспечить? – Ишак даже брызнул слюной от гнева. Я раньше не замечала, что он так противно выглядит. Развод многое меняет. Особенно мужчин.

– Ее кошмары – это теперь мое дело.

Ромкина спина возникла перед моим взором, спасая меня от дальнейшего «душа». Для этих целей определенно надо себе найти мужика на постоянку. Все-таки замуж за стриптизера я не собираюсь. Не то чтобы имею что-то против этой профессии (за последние дни сильно поменяла о них мнение), сколько не считаю правильным выходить за бабника. Ну или еще точнее – этот бабник не хочет на мне жениться.

Жаль, такая попка. Отошла на пару шагов, чтобы полюбоваться. Мужики продолжали спор, который уже затягивался. И если разошедшихся петухов грела злость, то мы с Мишкой уже обнялись и подпрыгивали на морозе. Эти два выяснятеля даже не могли догадаться отойти от подъездной двери, чтобы мы могли зайти внутрь.

Ребенок в моих объятиях уже задрожал от холода, и я не выдержала:

– Твою дивизию, может, вам просто снять штаны и помериться?

Рома обернулся, осмотрел нашу с Мишкой сцепленную конструкцию и сказал:

– Я за. – Подмигнул и отошел от двери, вцепившись в плечо Якову, отчего и тому пришлось сделать пару шагов. – Только вам лучше этого не видеть.

После чего нас с сыном наконец-то пустили домой греться, а мужики еще какое-то время выясняли отношения. Или мерились, кто их знает. Главное, чтобы причиндалы не отморозили. У Ишака классные дети получаются, а Ромку… просто жалко. Я ж его пипидастр видела, жаль будет терять такое для общества. Тем более здесь заинтересованная сторона не одна женщина, а толпа. Все ж бабник.

Мишка попросил налить ему чая. С учетом того, что он в Макдональдсе выпил литр сока, было странным, что ему все еще что-то хочется выпить. Кстати, про выпить. Мою руку с бутылкой вина перехватили. И пальцы лишились приятного веса вечернего спасения от кошмаров.

– Быстро же вы закончили. Или за линейкой пришел? Пятисантиметровой? – прошипела, обиженная на то, что меня определенно лишают выпивки. Но Рома только улыбнулся и поднял другую тему:

– Я понимаю – Мишка, для него все опасности являются скорее приключениями. Но ты… Что… действительно ни разу не испугалась во время просмотра?

Видимо, ситуация задела гордость мужчины. Вообще я понимаю, мало кто способен легко признавать свои страхи и слабости. И обычно эта сила доступна женщинам. Жаль, что не мне.

– Я патологоанатом. И что гораздо хуже – мать.

– О чем и речь. Если ты много ужасного видела, то должна, наоборот, автоматом предполагать самое плохое. На этом же построен страх. Не на том, что всех кромсают одного за другим, а на процессе перед этим событием. Когда твой мозг предположил самое худшее, но все еще надеется.

Я вспомнила, как стучала в решетку, удерживая в руках малюсенькое тельце. Еще не зная, что ребенок уже мертв.

– Возможно, я неправильная.

Потому что в действительности у меня должна была скорее появиться фобия огня, криков или хотя бы крови. Но вместо этого я захотела разобраться, почему мой брат так быстро умер.

– Давай лучше чая налью, неправильная ты моя. – Рома убрал вино и достал кружки.

А я пыталась не показать виду, насколько мне больно и как быстро колотится мое сердце от этого его «неправильная ты моя».

Все, завтра скажу, что ко мне переезжает подруга, и Роме нужно съехать.

– Чай не лучше, – из принципа пробухтела.

– Почему? Это же комплимент. Чай с кем попало не пьют. Это алкоголь можно, – отвлек меня Рома от мыслей о том, как мне перевезти к себе Наташу и что делать с ее мужем-инвалидом. – Сколько сахара?

– И мне, и Мише по три ложки, – улыбнулась, понимая, какие мы сладкоежки по сравнению с тем же Ромой – тот насыпал себе пол-ложки сахара. – Только в Мишкиной кружке не размешивай.

– Почему?

– Лужа, которую он разольет, пока будет нести, получится не такая липкая, – сказала, промолчав, что обычно несу для Мишки чай сама. Соответственно и проливает чай далеко не Мишка. Но мне было все еще неловко признаться в том, какая я неуклюжая дома. Стыд заключался в том, что моя работа предполагает отсутствие таких качеств. Но не оправдываться же перед каждым гостем, что это только дома, пока я расслаблена? Может, поэтому у меня обычно мало гостей? А Ромка тогда как тут оказался? Наверно, его улыбчивость и некое ребячество позволяли мне не чувствовать себя гораздо безалабернее окружающих.

Только когда я понесла чай в детскую (и да, я немного разлила по дороге), стало понятно, что нести мне чай обратно – Мишка сам переоделся в домашнюю одежду, залез под одеяло и уснул.

Рома собрался поесть на ночь глядя. Его можно понять, он же после фильма только кофе выпил. Но вот почему я так набросилась на еду – неизвестно.

Мы молча ели, а я впервые в жизни чувствовала себя настолько спокойной. Я получила угрозы от бывшего, возможно, вскроется то, что лишит меня работы, в моем доме малознакомый мужик, мама явно на грани совершения глупых поступков, а я не выпила алкоголя. Последнее, с учетом того, что вспомнила о брате, обещает мне сегодня кошмары. И при всем при этом… так прекрасно себя чувствую. Наверно, я и правда неправильная. Жаль только, что не его. И никогда не смогу, потому что мне не нужен ни бабник, ни маменькин сынок, ни стриптизер. Хотя парадокс: только с ним я узнала то ощущение каменной стены, на которую можно опереться.

Для полного погружения я в действительности навалилась спиной на Ромку.

– Еще кусочек – и мне придется расстегнуть штаны, – простонала, ощущая, что еще немного – и съеденное может полезть обратно. Неромантично? Да. Так во мне вообще нет ничего такого, начиная с профессии.

– Тебя возбуждает еда?

– Что? Нет! – смутилась из-за того, что меня поймали на раздумьях, ведь я как раз начала осмысливать собственную несексуальность. – Хотя немного да, в этом есть свой оргазм. Но я не о том.

Понимание, что у нашей пары не может быть совместного будущего, окончательно меня расслабило. Ну и пусть я буду отталкивающей. Все равно, если мы увлечемся друг другом – это только ухудшит ситуацию. И ни к чему полезному не приведет.

Принимая душ, с удивлением воззрилась на свою кожу. Она не была исцарапана жесткой мочалкой. Все последние дни я мылась, не пытаясь разодрать себя до крови. К тому же кошмаров у меня тоже