Девочка бандита (СИ) - Мила Дрим

покраснела. Ну зачем я спросила? И вот теперь, ожидая ответа, страдала. Правда, не задай я вопрос, я бы тоже переживала.

Вот она — настоящая женская сущность.

— Шлюх у меня не было, — Искандер дерзко улыбнулся, — но я не девственник.

Я стыдливо хихикнула, и, утопая в чувствах, спрятала лицо на груди Искандера. Его аромат — чувственный, восточно-сладкий, пробрался внутрь меня, и я почувствовала головокружение.

— Я, правда, для тебя — твоя девочка? — прошептала я, страстно желая услышать подтверждение своих слов.

— Правда и больше не сомневайся, — он погладил меня по голове, и я зажмурилась от удовольствия.

Удовольствие получала не только моя физическая часть, но и душа, и это было во стократ приятнее.

Душа, задыхаясь от восторга и ощущения чуда, требовала, чтобы я сказала…

Сказала Искандеру о своих чувствах.

— Я верю тебе, — запрокинув голову, я заглянула в тигриные глаза, глядевшие на меня сверху вниз, — потому что я, кажется, люблю тебя.

Искандер перестал моргать, и улыбка, что была на его лице, погасла.

— Ты ведь не знаешь меня, — тихо прошептал он.

— Разве это важно? — я с нежностью коснулась его колючей щеки. — То, что я видела — достаточно.

— Ах, милая, — Искандер стиснул меня покрепче, словно желая сберечь.

— Ты ничего не скажешь мне в ответ? — обнимая его в ответ, прошептала я.

— А что сказать? — Искандер тяжело вздохнул. — Не скрою, что мне льстит, что такая прекрасная девушка, как ты, призналась мне в любви. Значит, я не такой уж и плохой. Но я беспокоюсь, чтобы ты не разочаровалась во мне. Это будет больно. Тебе. И, предполагаю, что и мне.

Что он такое сказал? Я часто-часто заморгала, пытаясь уловить смысл услышанного.

Больно и ему? Значит, и у Искандера имелись ко мне чувства. И пусть он не сказал мне о них прямо сейчас, все его действия говорили о том, что и Искандер был неравнодушен ко мне.

— Я не хочу, чтобы тебе было больно, — я улыбнулась, — и я не думаю, что меня постигнет разочарование, Искандер.

И, желая успокоить — и его, и себя, я поцеловала Искандера, вкладывая в этот поцелуй всю свою нежность, которую я испытывала к нему сейчас.

Он ответил на мой поцелуй, но не сразу. Позволив мне самой поласкать его, Искандер, вскоре, мягко перенял инициативу. Его горячий язык ворвался в мой рот, и широкая ладонь легла на кусочек моей обнаженной спины.

На несколько секунд я представила, что буду лежать вот так, рядом с Искандером, и так же его горячая рука будет на моей спине…

— Ваш ужин! Ахмед желает вам приятного аппетита, — голос официантки заставил нас обоих прервать поцелуй.

Краснея, я смущенно посмотрела на сотрудницу ресторана. Но судя по всему, на своей работе она видела куда больше, чем наш поцелуй, и потому на её лице не было удивления или осуждения.

— О, да это же шах-плов! — Искандер, поднявшись, сам взял с тележки огромный поднос и водрузил его на стол.

Я с интересом посмотрела на блюдо. На первый взгляд, мне показалось, что это — большой пирог. Но когда Искандер разрезал ножом золотистую корочку, то я увидела, что под ней прятался рис и большие, прожаренные куски мяса.

— Ахмеду — спасибо, — улыбнулся Искандер и, подцепив кусочек теста, поднес его к моим губам.

— Попробуй газмах, корочку.

Я открыла рот. Хрустящее, слоеное тесто оказалось у меня на языке… Пропитанное ароматом плова, оно показалось мне настоящим изыском!

— Вкусно! — я улыбнулась.

— Ты еще мясо не пробовала! — с видом знатока, ответил Искандер. — В ресторане Ахмеда готовят отменную баранину.

Наблюдая за тем, как смуглые пальцы отрывают для меня кусочек мяса, я чувствовала себя настоящей принцессой.

Счастливой и любимой.

Я, собралось, было, сказать что-то по этому поводу, но не успела. В соседнем зале раздался шум и женские крики, на фоне которых я расслышала: «ОМОН».

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

— Не бойся, — приказал Искандер, а затем — уверенным шагом направился в сторону дверей — так, если бы собирался лично встретить долгожданных гостей, грохот сапог которых уже наполнял воздух.

Правда, через секунды его перехватили двое крепких ребят. Словно отъявленного головореза, они прижали Искандера к стене и начали его обыскивать. Руки его были наверху, над головой, а ноги широко расставлены.

Затаив дыхание, я наблюдала за грубыми, чужими движениями, и сердце мое наполнялось протестом.

— А это кто? — на пороге в зал показался еще один сотрудник ОМОНа и кивнул в мою сторону.

— Гостья, — ответил Искандер.

Голос его был удивительно спокойным. Видимо, такая ситуация была для него уже обычным делом.

А вот я была на грани паники.

Она усилилась, когда тот мужчина, что обратил внимания на меня, двинулся в мою сторону.

Я заметила, как Искандер бросил мне предостерегающий взгляд.

— Ваши документы? — остановившись напротив, пробасил незваный и совсем нежеланный гость.

Пальцы мои задрожали, и я, нервно дернув замок сумочки, достала из неё паспорт и протянула омоновцу.

Тот, открыв паспорт, пробежался по нему взглядом. Пару раз глянул на меня и произнес:

— А что в Москве-то забыла? Или как эти, — он кивнул в сторону зал, — приехала подработать?

— Нет, — краснея, отвечала я, — просто. Это личное.

— Личное? Эти тоже сюда за личном приехали в Москву. А потом вон, теперь ноги за деньги раздвигают.

Я сглотнула. Щеки мои так сильно горели, что на них, наверное, можно было жарить блины. Не в силах сказать что-то вразумительное, я смотрела сквозь темную фигуру омоновца и молилась, прося Господа, чтобы это представление скорее закончилось.

— Держи, — он положил паспорт на стол и, круто повернувшись на пятках, перевел свое внимание на Искандера.

Секундное облегчение тотчас сменилось беспокойством за него.

— Сюда приведи, — скомандовал омоновец.

Через пару секунд в зал завели несколько мужчин, среди которых я узнала и Ахмеда. Всех выстроили в ряд, и начался допрос.

На фоне всего происходящего звук музыки теперь казался мне чуть ли не кощунством. Уж слишком весело она звучала!

— Фамилия, имя, дата и место рождения, — потребовал сотрудник милиции, останавливаясь перед толстоватым мужчиной, голову которого украшала солидная проплешина.

— Погоди, камеру сейчас включим, — в зал быстрым шагом прошел еще один незваный гость с камерой на плече.

— Записываю, — добавил он.

— Давай, говори, — рыкнул милиционер.

Мне стало не по себе от этого тона. В нем не было и намека на уважение.

Не к бандитам, нет! Просто — к людям.

Создавалось ощущение, что незваный гость хотел показать, кто здесь хозяин.

Толстоватый мужчина ответил, затем пришел черед следующего. Всех снимали на камеру.

Для чего? Зачем? Я понять не могла.