Кэти Летте - Алтарь эго

– Ты серьезно?

– Конечно серьезно. Я просто скажу тебе одну вещь: он называет свой пенис «любовным копьем».

Кейт засмеялась.

– Лучше молчи.

– Я никогда-никогда не захочу с ним увидеться, понятно?

Конечно, можно гордо пройти мимо двери, за которой таятся неизведанные возможности, даже не постучавшись в нее. Но кто сказал, что нельзя на секунду заглянуть туда через малюсенькую щелочку…

11

Сладкая жизнь ручных животных

Тук-тук. Кто там? Дверь открылась: неизведанная возможность. На следующий же день, во вторник, Джулиан объявил, что на две недели уезжает в Прагу на тренинг с другими юристами-башковитостями.

На самом деле Закери открыл дверь еще до того, как неизведанная возможность постучалась в нее. В среду, заправляя машину, я увидела рэп-бога через дорогу от пагоды из манговых деревьев у автозаправки «Теско». В четверг, по удивительному стечению обстоятельств, он материализовался в секции бюстгальтеров в магазине «Маркс и Спенсер». Довольно часто посещаемое мужчинами место, не правда ли? В пятницу он, вероятно, должен был проверить состояние шейки матки. Ожидая приема у гинеколога, я мирно читала журнал «Хелло», когда, подняв глаза, увидела, что Зак стоит перед моим носом в потертых ботинках рабочего, с ковбойским ремнем и бакенбардами – такими острыми, что ими можно было выбрить даже подмышки Кейт. Закери всегда производит впечатление человека, который родился именно в том, что на нем сегодня надето.

– Ты что, не можешь, появляясь на публике, хоть раз одеться так, чтобы выглядеть чуть-чуть как все? Тебе обязательно всегда выглядеть сенсационно? Это твоя обязанность?

– Ты м'е так и не позвонила. – Он улыбнулся, пытаясь сгладить неуместность своего появления, и на щеках у него появились ямочки.

– Это потому, что я не хочу тебя видеть, – сказала я, задержавшись взглядом на контуре его очаровательной задницы.

Он опять улыбнулся – просто улыбнулся, теплой, роскошной улыбкой, на фоне которой все другие улыбки безнадежно тускнели.

Часто перед приходом прислуги некоторые домохозяйки занимаются уборкой, вот и я решила перед тем, как худеть основательно, похудеть хоть немного.

К тому же я подумала, что упражнения поубавят мой любовный пыл. Спортзал при Молодежной христианской организации в Центральном Лондоне – настоящий рай для тренировок. Все мужчины там – голубые. Поэтому необязательно каждый раз делать эпиляцию, к тому же поблизости нет конкуренток, которые бы напяливали обтягивающее спортивное трико гармонирующих цветов… по крайней мере среди девушек. Вы входите в здание со стороны Грейт-Рассел-стрит, идете по такой наклонной дорожке и оказываетесь словно на подземном океанском лайнере. Перед вами распахивает гигантскую пасть ярко освещенный зал, гудящий от криков играющих в баскетбол и сквош. Выложенный плиткой, голубой грот бассейна расстилается вдоль стеклянной стены кафетерия.

Я прижалась носом к запотевшему стеклу, рассматривая дорожки бассейна в поисках лимонно-зеленой шапочки Кейт… Сердце на секунду остановилось, когда я вдруг увидела Закери Феникса Берна.

В воде он сливался с черными плавками «Спидо» и выглядел как обнаженный Давид Микеланджело, только без голубиного дерьма на голове. Я подумала о том, что Джулиан ненавидит плавание. «Меня не интересуют занятия, во время которых большую часть времени надо не дышать», – говорит он. А Закери изгибался в воде так мягко, так грациозно.

Я решила отказаться от бассейна и пойти на групповые занятия. Я прыгала, задыхаясь, словно астматичка, и тут он материализовался словно по мановению волшебной палочки, свободно отжимаясь от скамейки. Танец живота, дзюдо для начинающих, аэробика – неважно, какие занятия я посещала, он тут же магическим образом объявлялся поблизости во всей своей сексуальности, готовый к наступлению.

– Почему, как я ни приду в спортзал, ты всегда тут как тут? – решила я наконец заметить его присутствие; мой голос был пропитан сарказмом. – Ты что, живешь здесь, что ли?

О нет. Вот опять. Этот взгляд. Прядь черных волос спадала на один глаз, делая его похожим на пирата. Благодаря своему уличному виду, он резко выделялся на фоне остальных. В нем действительно было что-то опасное и жутко интригующее.

Обычно при одной мысли о пробежках меня прошибает пот, но, поскольку в спортзале меня неотступно преследовал Закери, я с большой неохотой перешла на пробежки по Гайд-парку после работы. Учащенно дыша, я бежала мимо Кенсингтонского дворца, огибала Круглый пруд, тащила свои изношенные кости вдоль Роттен-роу до Уголка ораторов. Однажды вечером в полуразобранном состоянии я лежала на траве у озера Серпентайн, моля о смерти, и тогда хляби небесные разверзлись и на землю обрушился дождь. Проклиная все на свете, я заползла под дерево. На этот раз появление Закери вызвало во мне радость.

– Надеюсь, ты на машине?

– Не-а. – Он присел на корточки возле меня.

– А как ты сюда добрался?

– Автостопом.

– Автостопом?!

– Да, ну, знаешь, это то же самое, что идти, только сидя.

Сумничал.

– Я выложил такую кучу бабок за тот чертов автограф, что теперь даже не могу позволить себе метро. Пришлось вычислить этого парня Пинчона через Интернет. Знаешь, в государственной базе данных, там, где водительские права, свидетельства о рождении. Господи. Почему ты не читаешь комиксы, как все нормальные люди?

Я выхватила у него сигарету. Вот так я забочусь о собственном здоровье.

– Как продвигается дело? – начала я светскую беседу.

– Какие-то сукины дети под названием «Комиссия по стандартам радиовещания», мать их в задницу, говорят, что у меня слишком грубые песни, чтобы крутить их в эфире.

– Вот нахалы-твари, – беспечно трепалась я. – Так скажи мне, ты из тех исполнителей, которых критики обливают дерьмом, или… Ну какую музыку ты все-таки играешь?

– Есть только два вида музыки: хорошая и плохая. Если я не поднимусь на рэпе дома в Америке, то перейду на ретро-рок с элементами соула.

– А что твоя мама думает о непристойных текстах, которые ты сочиняешь? – спросила я, стараясь отойти от рок-н-ролльного эсперанто.

– Мама умерла, когда мне было десять. От передозировки.

Мой интерес к нему возрос в миллион раз. Но я не собиралась говорить, как мне его жаль.

– Так вот откуда твоя целеустремленность?

– Не-а… Но это помогает мне: легче добиваться женщин. – Он широко и дерзко улыбнулся. Когда он так улыбается, впору надевать солнцезащитные очки. – Они сразу жалеют меня, понима'шь?

Я с недоверием покачала головой.

– Трудности укрепляют характер, – сдержанно сказала я, поджав губы. – Но для начала характер нужно иметь.