Светлана Демидова - У каждого свое проклятье

— Андрюш, а вдруг Ниночка в каком-нибудь притоне? Может, они там курят что-нибудь ужасное или колются… — Ирина опять заплакала. — А она… она и сказать-то ничего не может… даже на помощь позвать… У всех сейчас мобильники — звони не хочу, а у нее… ничего… Надо было все же и ей купить. Раздался бы от нее звонок — мы бы знали, что Ниночку надо спасать!

— Брось, Ира, мы все равно не узнали бы, куда надо бежать. А послать SMS никакой злодей ей все равно не позволил бы. Будем надеяться, что он увез ее не в притон…

— А куда? — Ирина с большой надеждой посмотрела на мужа.

— Ну, не знаю… Может быть, предаваться любви…

— К-как? К-какой любви…

— Плотской, Ира, плотской!

— Но… это ж-же уж-жасно…

— И все же получше, чем наркотики, согласись…

— Ей… всего лишь… семнадцать… — сквозь душившие ее слезы еле выговорила Ирина.

— Ничего… И в семнадцать… рожают… не умирают… А у современных девушек в семнадцать… организм уже вполне… в общем, готов…

Ирина посмотрела на мужа с ужасом. Она несколько раз беззвучно открыла рот, так и не сумев ничего произнести. Андрей обнял ее за плечи, прижал к себе и тихо сказал:

— Будем надеяться, что ничего такого с Ниной не случится. Я просто проговариваю возможные варианты. И этот не самый худший. Себя вспомни, Ирочка…

— Я… я любила тебя, Андрюша…

— Так… может быть, и Нина…

— Она-то, возможно, и любит, а вот он…

— Он тоже говорил, что любит.

— И ты ему веришь?

— Не знаю… Не очень… Я просто хочу надеяться, что с Ниночкой ничего плохого не случится.

— И все-таки… как же они разговаривают, Андрей?

— Я потому и предлагаю тебе готовиться к Нининой беременности. Разговаривать они не могут, значит, общаются другим способом.

— Но ведь потом… все-таки надо как-то и по-другому общаться… А Нину нет смысла вести ни к друзьям, ни на дискотеку или куда там молодежь теперь ходит…

Андрей отстранил от себя жену, усадил ее на диван, сел рядом с ней и сказал:

— А тут, Ириш, возможны два варианта: либо Макута учит Нинулькин язык — это, конечно, при условии, что он ее действительно любит, — либо…

— Либо посылает ее на все четыре стороны, — закончила за мужа Ирина.

— Вот именно… на все четыре… если не куда-нибудь подальше…

* * *

Ехать пришлось аж за сто двадцать километров от Питера, в поселок Выряново. Колеса «форда» Андрея вязли в раскисшей от обильных дождей дороге. В конце концов машину пришлось бросить и идти до нужного дома пешком, скользя по жирной бурой грязи. Когда Капитоновы подошли к нужному им дому, стало слышно, как за сплошной кирпичной изгородью носилась, звеня цепью, крупная собака. Она не лаяла, но шумно дышала и слегка повизгивала. Калитка оказалась дощатой, и сквозь нее уже можно было разглядеть молодую черноухую овчарку. Собака подошла к калитке, уставилась на непрошеных гостей и предостерегающе оскалила крупные острые зубы.

— Видишь, под какой надежной охраной находится наша дочь, — сказал Андрей. — А ты боялась.

На звук чужого голоса овчарка зарычала и даже пару раз негромко взлаяла.

— Ну и как нам пройти, собака? — спросил ее Андрей и специально подошел к калитке как можно ближе, чтобы она подала голос.

Овчарка не заставила себя долго ждать и залилась изо всех своих собачьих сил. Поскольку чужаки от калитки так и не отходили, лай очень скоро перешел в стадию настоящей собачьей истерии. В одном из окошек дома дрогнула занавеска, из-за которой показалось женское лицо. Андрей махнул рукой.

— Там не Нина? — Ирина подскочила к мужу поближе, но лицо уже скрылось за занавеской.

— Нет. — Он покачал головой. — Старушка какая-то. Может быть, бабушка Кирилла.

Через пару минут на крыльце действительно показалась пожилая женщина в наброшенной на голову и плечи серой пуховой шали.

— Вы к кому? — крикнула она, не спускаясь с крыльца.

— Нам бы Кирилла Макуту! — отозвался Андрей.

— А Кирюши сейчас нет!

— А когда будет?

— Вообще-то они обещали к пяти вернуться…

Андрей взглянул на мобильник. До пяти было еще полчаса. Ирина тут же зашептала ему на ухо:

— Слышал, «они»? С Ниной, наверно…

— А вы не разрешите подождать Кирилла в доме? — крикнул старушке Андрей. — У нас к нему очень важное дело! Мы из Петербурга приехали, а наша машина в вашей грязи… совсем увязла…

— А вы кто ж такие будете? — продолжала расспрашивать со своего крыльца старушка.

Собака уже сидела подле нее и настороженно посматривала на чужаков.

— Мы родители Нины! — не выдержала Ирина и так налегла на калитку, что собака в один прыжок оказалась рядом и опять залилась оглушительным лаем.

— Место, Альма, место! — прокричала ей старуха, и овчарка нехотя отошла в сторону своей будки и даже разлеглась около нее на мокрой земле. — Проходите, — разрешила старушка. — Собака не тронет. Альма, это свои! Сво-и!

Андрей толкнул калитку, они с Ириной вошли во двор и увидели, что на ногах старушки надеты только толстые вязаные носки, поэтому она и не хотела сходить с крыльца.

Заставленные кадками, ведрами и различным садовым инвентарем сени привели супругов Капитоновых в чистую комнату, полы которой были застелены ткаными половиками в голубую и коричневую полоску. Мебель была старая, годов шестидесятых прошлого века. Даже занавески, которые пришлось откинуть, чтобы шагнуть в комнату, Ирина узнала. Когда она была маленькой девочкой, у Епифановых точно такие же висели на окнах.

— Так вы, значит, родители Ниночки… — спустив с головы шаль, закивала старушка. — Я так и говорила Кирочке, что родители наверняка беспокоятся. Девочка непростая…

— Где она? — нервно спросила Ирина. — С ней все в порядке?

— В порядке, в порядке, — опять закивала старушка. — Укатили они куда-то на Кирочкином мотоцикле…

— А ваш… Кирочка… Он как… с нашей Ниной… Они что…

— Ой! Не говорите… — махнула рукой старушка, и Ирина, испугавшись этого ее взмаха, громко охнула. — Нет! Вы ничего плохого не подумайте! — сразу принялась успокаивать ее пожилая женщина. — Наш Кира — мальчик хороший… Но, понимаете, сейчас такое время… Я, конечно, не одобряю, но даже картину по телевизору какую-нибудь посмотришь, так там это обыкновенно…

— То есть вы хотите сказать, что они вместе спят? — встрял Андрей, а Ирина опять протяжно охнула.

— Да они на всем чистом… вы не думайте…

— А сколько лет Кириллу?

— Дык… Двадцать четвертый уж идет. Он у нас серьезный человек. И армию отслужил… А сейчас работает… что-то там с машинами делает… чинит, что ли… В общем, все честь по чести…