Мамочка для принцессы (СИ) - Моргана Редж

ручками, его маленькая копия — наш сын, трехлетний Ваня. Он что-то громко и невнятно объясняет отцу про «большущую рыбу».

Паша ловит мой взгляд и улыбается. Улыбка уже другая. Не та, что была на обложке журнала. Мягче. Спокойнее. Счастливее. Он подходит, аккуратно спускает Ваню на песок (тот тут же мчится к крепости, с грохотом разрушая половину построенного), и опускается на колени рядом с моим шезлонгом.

— Как себя чувствует капитан нашего пиратского корабля? — спрашивает он, кладя ладонь на мой живот. — Капитан пинается, требуя увеличения пайка. Конкретно — того мороженого, что у Ариши, — отвечаю я, прикрывая глаза от солнца.

Он смеется и целует меня в плечо. Легко, мимоходом. Как делают это тысячу раз в день. И каждый раз от этого прикосновения по-прежнему бегут мурашки. — Исполню. После того как старпом, — он кивает на Ваню, — перестанет терроризировать песочных крабов.

Мы молча смотрим на наших детей. На море. На ту самую палатку с коктейлями, где когда-то купила свое первое «мохито».

— Ничего себе мы тут разгребли пять лет назад, — тихо говорю я. — Лучший бардак в моей жизни, — так же тихо отвечает он. Его пальцы переплетаются с моими. — Скучаю по бумажным самолетикам, кстати. Ты давно не запускала. — Я сейчас на более серьезные проекты перешла, — парирую я, поглаживая живот. — Живые.

Вдруг сбоку раздается возмущенный вскрик Ариши: — Папа! Мама! Смотрите!

Мы поворачиваемся. По пляжу в нашу сторону идет… нет, не может быть. Та самая Катя. Первая блонда из прошлой жизни. Она в таком же откровенном купальнике, но время над ней, кажется, не было милосердным. Она смотрит на нашу компанию — на мужа, целующего беременную жену в плечо, на троих детей, копошащихся в песке, — и ее лицо выражает такую смесь зависти, досады и смирения, что мне становится почти ее жалко.

Она пытается улыбнуться Павлу. Тот лишь кивает ей с вежливой, ледяной отстраненностью, которую он теперь бережет только для чужаков, и тут же возвращается ко мне, к нашему разговору.

Катя проходит мимо, даже не пытаясь что-то сказать. Она просто часть пейзажа. Как и все остальные «девицы». Пыль, которую давно сдуло с нашего порога.

— Надоедливая мошкара, — буркнул Артем, не отрываясь от строительства крепости. — Артем! — делаю я ему замечание, но сама не могу сдержать улыбку.

Вечером мы ужинаем в том же кафе на террасе. За тем же столиком. Только теперь нас целая орава. Ваня засыпает у мужа на руках. Ариша и Артем спорят о достоинствах игр на телефоне. Я пью свой безалкогольный мохито и смотрю на закат.

Паша ловит мой взгляд поверх голов детей. — О чем думаешь? — О том, что у драконов действительно бывают сердца, — говорю я, улыбаясь. — И самые лучшие гамаки висят все-таки в нашей гостиной.

Он смеется. Звонко, заразительно. И я понимаю, что это — навсегда. Не потому что у нас брачный контракт или общие дети. А потому что мы прошли через огонь, воду и медные трубы бывших Павла Волкова и вышли с другой стороны. Не идеальными. Не без царапин. Но вместе. Крепко сбитой, шумной, немного сумасшедшей командой.

Павел протягивает руку через стол, и я кладу свою в его. Крепко. Как в тот день, когда мы шли к Загсу. Как в тот вечер, когда он надел мне на палец кольцо. Как каждый день нашей новой, общей, такой потрясающе настоящей жизни.

Море шумит внизу. То самое, которое когда-то было мечтой. А теперь стало просто красивым фоном для нашего счастья. Самого обычного. Самого невероятного. Нашего.

Конец))