Надеюсь и люблю - Светлана Талан

я увидел щенка, точнее, какое-то истощенное существо, похожее на скелет, обтянутый кожей. Его тело было в ранах, на коже — множество насекомых. Сначала мне показалось, что это новорожденный теленок, но, подойдя ближе, я понял, что это щенок.

Володя перестал жевать и опять потянулся к кальяну. Выпустив очередное облачко дыма, он продолжил:

— Я подозвал щенка к себе, но от истощения или из-за побоев он уже не мог ходить. Его задние лапы не слушались, но пес изо всех сил пытался подползти ко мне. Никогда не забуду его взгляда. Он смотрел мне в глаза с такой надеждой…

— И ты забрал его к себе… — продолжила я.

— Да. И пригласил ветеринара. Тот, осмотрев щенка, сказал, что жить ему осталось два-три часа.

— Но он же выжил?

— Я заплатил врачу триста долларов и сказал, что, если он выходит его, заплачу еще пятьсот.

— И как он его спас? — спросила я, совершенно забыв о еде.

— Он прожил у меня неделю, и вскоре по дому бегал худенький, дрожащий от холода резвый щенок. Ты представляешь, Катя, все так его полюбили! Вера Ивановна оставалась на целые сутки и ночью отогревала его электрогрелкой, а днем надевала на Дика собственноручно сшитую жилетку.

— А кто такая Вера Ивановна?

— Это моя домработница, — объяснил Володя.

— А кто еще живет в доме, кроме тебя и Дика? — решилась я задать вопрос.

— Палыч, мой управляющий.

— А где он сейчас?

— Я отпустил его на выходной.

— А телохранители?

— Они здесь не живут. Обычно одного из них я оставляю на ночь, но сегодня — наша ночь. Не так ли? — Его рыбьи глаза посмотрели на меня вопросительно.

— Расскажи мне о себе, — вместо ответа попросила я.

— Что ты желаешь обо мне знать?

— Все.

— Ты хочешь to break the ice? — спросил он по-английски, наверное, снова меня проверяя.

— Да, я хочу сломать лед и положить начало нашим отношениям, — прямо ответила я.

— Хорошо, — произнес Володя, но его глаза уже не блестели, как тогда, когда он рассказывал о Дике. Они опять были сухими и, казалось, равнодушными.

— Как начинается твоя автобиография? Где ты родился?

— В деревне, — прозвучал краткий ответ.

— У тебя есть еще братья, сестры?

— Нет.

— А родители?

— Они для меня давно умерли, — бросил Володя, и я поняла, что для него это больная тема. Немного помолчав, он добавил: — Возможно, когда-нибудь я расскажу тебе о них. Тогда ты будешь первой, кто узнает правду.

— Ты был женат?

— Нет.

— Почему?

— Я самостоятельно становился на ноги и не хотел, чтобы мне мешали.

— Можно было найти такую жену, которая не мешала бы, а помогала.

— Возможно. Но я привык все делать сам, никому не доверяя и ни на кого не надеясь.

— Разве тебе не хотелось бы, возвращаясь домой, знать, что тебя ждут вкусный ужин и любимая женщина с сыном?

— С сыном?! — саркастически переспросил Володя. — А может, с любовником?

— Наверное, у тебя в жизни были разочарования?

— Наверное, — нехотя ответил Володя. — Просто в ней не было человека, которому я мог бы доверять.

— А телохранители? Им ты доверяешь?

— Это доверие подкреплено деньгами. И притом большими. Мое доверие, Катя, как и все остальное, держится на деньгах.

— Не хочешь ли ты сказать, что за деньги в этом мире можно получить все? — пылко спросила я.

— Именно.

— Не все можно купить. И не всех.

— Ты не права. Все и всех!

— Я с тобой не согласна, — посмела возразить я.

— Ты еще молода, поэтому не знаешь, что такое власть денег. Они управляют людьми, они могут все! А кто ты без них? Букашка! Пресмыкающееся!

— Ты хочешь сказать, что человек без денег никто?! — переспросила я, чувствуя, что от волнения у меня запылали щеки.

— Никто. Любого можно купить. За деньги из букашки можно сделать человека.

— Ты говоришь ужасные вещи, — покачала я головой.

— Хочешь, я покажу тебе власть денег на конкретном примере? — спросил Володя, и я увидела блеск в его глазах.

— Покажи! — сама не зная почему, сказала я, смело глядя на него.

— Идем со мной!

Володя схватил меня за руку и потащил на улицу.

Ничего не понимая и уже жалея о том, что затронула эту тему, я торопливо последовала за ним и села в машину. Подбежала собака, радостно подпрыгивая при виде хозяина, но Володя дал команду:

— Ты остаешься дома, Дик!

Обиженный пес остался во дворе. а машина с ревом рванула с места, и мы помчались по дороге.

Володя остановился у ближайшего подземного перехода и опять схватил меня за руку:

— Идем.

И он увлек меня за собой по ступенькам вниз.

Спустившись. он подвел меня к одноногому старику, сидевшему прямо на холодном бетонном полу. Рядом лежала шапка, в которой было несколько монет.

— Батя, почему ты здесь сидишь? У тебя что, дома нет?

Старик поднял голову и посмотрел на Володю грустными глазами:

— Нет, сынок, нет дома.

— А почему? Ты ведь раньше где-то жил?

— Конечно, сынок, конечно. У меня была квартира. Там и жил со своей, ныне покойной, супругой.

— И как ты оказался на улице?

— Сыну понадобились деньги, вот мы и продали квартиру.

— Деньги? — переспросил Володя и бросил на меня взгляд.

— Да, он много задолжал.

— Ну и где же он теперь?

— Его все равно убили за долги, — сказал старик, и скупая слеза покатилась по сухонькой, морщинистой щеке.

— Вот, значит, как. А почему ты не купишь себе домик в какой-нибудь деревушке? Жил бы там себе потихоньку…

— За что же я куплю его, сынок?

— За деньги, батя, за деньги, — проговорил Володя, искоса бросая на меня взгляды.

— Так, где же я возьму их, сынок?! — воскликнул старик.

— Хватит! — дернула я Володю за рукав. — Пойдем отсюда, прошу тебя.

Володя достал портмоне и вложил крупную купюру старику в руку.

— Спрячь, чтобы не отобрали.

— Пусть тебе Бог помогает!

Старик схватил Володю за руку и хотел ее поцеловать, но тот отдернул ее и спросил:

— Батя, скажи честно: водку любишь?

— Какая там водка! Бомжи приютили, а за жилье им надо платить. Каждый день приходится что-то им нести, а то выгонят — замерзну ведь…

Старик еще что-то говорил, но Володя уже тащил меня за руку к машине.

— Сиди здесь. Я сейчас вернусь. — Это опять прозвучало как приказ, не подлежащий обсуждению.

Он побежал в ближайший магазин и быстро вернулся с маленькой бутылкой коньяка.

— Слышала, что делают деньги с людьми? — спросил Володя и, не дожидаясь ответа, добавил: — Они вершат человеческие судьбы.

— Мне жаль этого старика, — сказала я.

— Мне тоже, — бросил Володя, но тут