Вера для Сокола (СИ) - Тэя Татьяна

Качаю головой, не веря в то, что слышу. Какой заботливый отец… всё продумал.

— Вера, она настырная, она не смирится.

— Примет… поверь… примет. А тебя перед глазами не будет, так мы ей другого кандидата найдём. Молодая, быстро переключится.

Почему-то в это слабо верится. Может, и переключится, но что бы быстро… сомнительно.

Мне противно от того, что я должен сделать. Но Петр Алексеевич предельно ясно даёт понять, как он видит дальнейшее развитие событий. Любое моё слово против или предложения альтернативных вариантов его не устраивает.

— Странный ты, Лёш. И сердиться я на тебя, почему-то не могу. Что с тобой не так?

— Это не ко мне вопрос.

Со мной реально что-то не так. Знал бы сам только что именно!

— Может тебе помочь… — внезапно добавляет, но взмахом руки я его прерываю.

— Не стоит.

Если он считает, что меня можно купить, то я его мигом разочарую.

— Вы должны знать, что всё, что я сделал, я сделал ради Веры и её безопасности.

— Тебе просто стоило держаться от неё подальше, и она была бы в безопасности. Моя дочь всегда под присмотром. Неужели думаешь, я не в курсе, когда под меня начинают копать? Это никогда не прекращается, любую рыбу сожрёт ещё более крупная рыба, но, знаешь, иногда и мелкая норовит откусить кусок. Я в этом аквариуме хорошо ориентируюсь и всегда принимаю дополнительные меры предосторожности.

— Ну если так… проверьте своё окружение. На всякий случай. Не думаю, что я единственный канал, которым воспользовались. Наверняка, есть ещё. Просто… светить и терять их не хотят. Меня же было не жалко пустить в расход.

— Проверю. А ты сейчас Сан Санычу всё, что знаешь, расскажешь. Только от и до, в подробностях. Дальше выйдешь из здания и пойдёшь своей дорогой. Это понятно?

— Понятно.

Сергеев молчит, и молчание это, как сигнал, что разговор окончен.

Встаю и мешкаю, держусь за спинку стула. У меня странное послевкусие от нашей беседы. Будто мы не договорили. Но Пётр Алексеевич предельно ясно разложил по полкам, чего от меня ожидает, да и мне по факту добавить нечего.

Вера… её имя просто пульсирует в висках…

Ведь реально пристрелит, если к ней дёрнусь.

А так… так я сам первый себя пристрелю.

Если с ней что-то случится по моей вине, так и будет.

Что ж… Вера для Сокола? А не вышло, не в этой жизни.

Киваю то ли себе, то ли Сергееву, и иду до двери.

— Алексей, — окликает теперь уже бывший шеф.

Оборачиваюсь.

— В этой жизни, знаешь, всякое может быть. Так что если мне или кому-то из моей семьи что-то понадобится… помни, что за тобой долг.

Этот долг я бы начала возвращать с радостью, в отличие от долга перед Ярыгиным.

На секунду прикрываю глаза и киваю.

— Не забуду, будьте уверены.

В приёмной на диване сидит Сан Саныч. Он встаёт и жестом предлагает следовать за ним. Следующие минут тридцать мы основательно беседуем, а после меня отпускают.

Иду к лифтам, в коридорах темно и пусто, никто меня на выходе не встречает, чтобы проводить до низа. Спокойно спускаюсь на подземную парковку, подхожу к машине. На капоте лежат ключи, которые сюда предусмотрительно положил Сан Саныч.

Мне совсем не хочется за руль, но надо убираться от «Империи» подальше, уверен, хоть меня и оставили одного, по камерам отслеживают перемещение.

Так что я прыгаю в машину и гоню прочь от здания.

На одной из набережных перестраиваюсь в крайний ряд и торможу, чтобы выйти на свежий воздух.

От речной воды холод, фонари горят через один, тёмные волны мерно гладят каменные опоры.

Упираюсь локтями в ограду и наклоняю голову, делая один глубокий вдох за другим.

В голове бьётся короткое слово, вернее, имя: «Вера». И я знаю, что понадобится много времени, может даже целый век, чтобы оно затихло и растворилось в памяти без следа.