Пегги Морленд - Человек — одинокая звезда

— Верно. Рут Мартин изрядно понервничала — ей пришлось искать другого поставщика яиц для своей лавки.

— Представляю… Давай посмотрим сначала участок Куперов.

Коуди, кивнув, завел мотор.

Они сидели рядом, и Рэгги доверчиво положила руку ему на колено. А вот и их школа — вдоль улицы вытянулись машины; Рэгги обернулась на свою альма-матер.

— Поверить не могу, что школу собирались закрыть, — пробормотала она.

— Да, позор был бы великий. Не закрыли только потому, что в двух соседних городках, помельче, как раз это и сделали. Теперь дети оттуда ездят учиться к нам.

— Беннинг переедет! — пообещала она. — И тогда здесь не придется закрывать школу! Я ведь тебе все это уже обрисовала.

— Ты в самом деле считаешь, что сможешь этого добиться?

— Почему нет, черт возьми, смогу! Просто надо соединить все части в одно целое.

— А у тебя есть все части?

— У меня есть Беннинг. Если это место такое, как я помню, нас ждет еще одна головоломка: уладить все детали со строителем, о котором мне говорил Уилл. Потом убедить Беннинга, что Темптэйшн как раз то место, которое ему нужно.

— Уж если кому-то это и под силу, так только тебе.

— За Беннинга не беспокойся — с ним я справлюсь.

Показав Рэгги участок Куперов, Коуди отвез ее на ранчо, а сам отправился в город — выяснять имя и адрес наследника. До возвращения Харли и Мэри Клэр оставались считанные часы — дальше уже некуда откладывать свидание с вещами, сохраненными для нее Харли на чердаке. С волнением Рэгги поднялась по знакомой лестнице — той самой, по которой поднималась когда-то вместе с матерью. Здесь, на чердаке, они провели немало дождливых дней, перебирая содержимое старого сундука — мать называла его фамильной реликвией. Как забавлялись они, когда мама надевала на ее головку свою свадебную фату; а потом смеялась и плакала, разглядывая старые фотографии…

Как прежде трещат деревянные ступеньки, так же слегка покачнулись под рукой перила… Глубоко вздохнув, Рэгги толкнула ведущую на чердак дверь, — после смерти матери у нее не хватало мужества заходить сюда. Серебрится по углам густая паутина в проникающем через три слуховых окошка солнечном свете. Всюду причудливые, призрачные фигуры, прикрытые тканью, — верно, старая мебель хранится здесь уже много лет… Движимая любопытством, она подняла угол одного покрывала и удивленно ахнула: мамин письменный стол! А она-то думала — утерян безвозвратно, ведь Сьюзен, выйдя замуж за Харли, поменяла всю обстановку. Вот он, стол красного дерева, который так любила мама… Проведя рукой по гладкой деревянной поверхности, Рэгги удержала слезы: как это Харли удалось его сохранить?

Нетерпение овладело ею: что еще из прошлого прячется здесь? Она обежала весь чердак, сдергивая чехлы, — воздух наполнился пылью. Стол, восемь стульев и горка вишневого дерева, некогда украшавшие столовую. Старинный буфет — мама всегда так тщательно ухаживала за ним, поставив в комнату для завтраков, когда стала хозяйкой этого дома… Сердце колотится так сильно — пришлось приложить руку к груди, чтобы успокоиться.

Милый, добрый Харли! Он так много сумел спасти от недобрых рук Сьюзен — поверить трудно. Мама всегда бережно хранила свои сокровища: ее свадебный наряд; платье, в котором крестили Рэгги; портреты ее первого мужа, отца Рэгги; альбомы, заполненные фотографиями и всякими памятными знаками первых лет жизни Рэгги!

Не смея надеяться, она осторожно подняла крышку — в нос ударил запах дыма и обгорелой бумаги. От нахлынувших воспоминаний засосало под ложечкой, закружилась голова. Ухватившись рукой за сундук, она опустилась на пол — как в тот страшный день, когда застала Сьюзен у камина в небольшом кабинетике, перед раскрытым сундуком: Сьюзен хладнокровно скармливала жадному пламени воспоминания о жизни Рэгги, а она, Рэгги, с ужасом наблюдала за ней… Услышав ее крик, Харли тотчас же прибежал в кабинет, но было уже поздно. Сьюзен сделала, что хотела, — украла у Рэгги то немногое, что осталось у нее от родителей.

Рэгги убежала, как всегда, когда сталкивалась со свояченицей, в поисках уединения на сеновал, в коровник. Там ее нашел Коуди, плачущую навзрыд, стал уговаривать, утешать, как много раз прежде. В ту ночь они в первый и единственный раз принадлежали друг другу. В его объятиях она нашла горячую любовь, утешение, искреннее понимание, облегчившие ей тяжелую потерю. Вообразила его своим рыцарем в сверкающих доспехах, который спасет ее; умоляла бежать с ней и пожениться… Но Коуди отказал, и горе ее стало еще сильнее. До сих пор болезненны эти воспоминания.

Рэгги встала на колени и заглянула в сундук: может быть, удастся осторожно взять что-нибудь оттуда… Вот клочок ткани, пожелтевший от времени, обгоревший по краям. «Платье, в котором меня крестили!» — поняла она, узнав полотно с ручной вышивкой, и слезы брызнули у нее из глаз. Само платье утрачено, но этот кусочек Харли для нее сберег. Она протянула руку к почерневшей фотографии: края загнулись, но лица матери и отца не тронуты огнем. В свадебном платье, сшитом своими руками, мать, такая лучезарная в день свадьбы, улыбается мужу… Рэгги вспомнила, как вместе с мамой смотрела на эту фотографию. Овдовев и через несколько лет вторично выйдя замуж, мать часто рассказывала дочери об отце, которого та не помнила, показывала снимки. Вздохнув, она отложила карточку и взяла другую.

Между тем Коуди стоял на лестнице и смотрел на Рэгги, сидящую на полу в окружении обгоревших реликвий прошлого. Стоял и смотрел, не решаясь нарушить ее уединение. Но она рыдает, не может же он оставить ее вот так одну! Быстро пройдя по деревянному полу, он опустился возле нее на корточки и обнял за плечи.

— Рэгги, любимая, ну не надо! — успокаивал он.

Она прижалась лицом к его груди.

— О, Коуди! — плакала она. — Как это несправедливо!

— Знаю… — он гладил ее по спине, — знаю…

— За что она меня так ненавидела, чтобы сделать вот это?

— Ревновала, наверное.

— Кого ревновала? К кому?

— Тебя, конечно, — к Харли. Сьюзен вообще не любила что-либо делить, а тут ей приходилось делить с тобой не только Харли, но и весь этот дом.

— Но она была его женой! Это был ее дом. А я всего лишь сводная сестра Харли. Как она могла ревновать ко мне?

Коуди лишь покачал головой: — сколько раз за прошедшие годы говорил он с Харли на эту тему… Бедный Харли попал в трудное положение, вынужденный поддерживать мир между женой и сводной сестрой: ситуация совершенно безнадежная. Он знал, кто виноват, но пытался не принимать ничью сторону, делал все возможное, чтобы сохранить семью. Ссоры между ним и Сьюзен, начавшиеся после бегства Рэгги, нанесли последний удар по их заранее обреченному браку. В конечном счете Харли лишился их всех: сводной сестры, жены и детей. Только когда в его жизнь вошла Мэри Клэр, он стал понемногу оттаивать.