Татьяна Туринская - На восходе луны

В университете тоска смертная — сессия на носу, а народ разлетелся кто куда, самостоятельно устроив себе рождественские каникулы. Хитрый православный студенческий народ считал едва ли не главной своею христианской обязанностью по-человечески отметить Рождество католическое. И с середины декабря опустели стены альма-матер, лишь особо порядочные упорно продолжали посещать лекции. Улетел в жаркий Таиланд Антон. Приглашал и Марину, да она таких денег не имела, а ехать бесплатным приложением к Антону не хотела. Терять моральную и материальную независимость не входило в ближайшие Маринкины планы. Да и Антон, кажется, не слишком-то расстроился из-за ее отказа. Там и без Марины собралась теплая компания — вряд ли он без нее будет скучать. Ну и пусть, не сильно-то и хотелось.

Дома тоже была тоска. Родители, всю жизнь азартно игравшие во всяческие лотереи и патологически в этом плане невезучие, вдруг в кои веки выиграли путевку на двоих не куда-нибудь, а в Париж. Отец предлагал Маринке поехать вместо него, и она непременно согласилась бы в любое другое время, но не теперь, когда возродилась вдруг надежда на то, что Андрей вспомнит о ее существовании.

Вот тебе и пожалуйста — и Париж прохлопала, и Андрея не дождалась. Теперь уж и не дождется. Надежда, говорят, умирает последней. Да, наверное, последней. Но ведь все-таки умирает. Теперь-то Марина это точно знала — все когда-нибудь умирает, даже надежда.

В унисон Маринкиному настроению сыпал мелкий, колючий, какой-то злой снег. Марина едва не поскользнулась на скользких мраморных ступеньках университетского крыльца, да кто-то вовремя поддержал под локоток: вот уж спасибо доброму человеку! Марина улыбнулась, взглянула благодарно на спасителя:

— Спаси…бо.

В глазах Потураева плясала чертовщинка, словно и не было этих стремительных четырех лет, не было изматывающе-длинного месяца после неожиданной встречи в 'Колкином дубе'.

— Да не за что, господи! На здоровье!

Первым Марининым порывом было вырвать руку и бежать без оглядки. Боль, обида, страх повторного предательства — все подталкивало к бегству. Но нет, нельзя бежать, нельзя демонстрировать истинные свои чувства. Она не позволит ему вновь надсмеяться над нею.

— О, какие люди, — максимально равнодушно, без капельки восклицания, скорее даже с некоторой долей вопроса произнесла она. — Каким ветром в наших широтах?

— Да вот, шел в часовую мастерскую — глядь, адресом ошибся. Чисто случайно не знаешь, где тут часовая мастерская?

— Случайно не знаю. И целенаправленно тоже. Боюсь, ты конкретно ошибся адресом.

Андрей лукаво улыбался:

— Да, что-то мне тоже так кажется.

— Ну раз уж тебя сюда совершенно случайно занесло, рассказывай, как живешь? — почти весело отозвалась Марина. Хотелось высказать обидчику все, что на душе накипело, да ведь тогда он с разбегу поймет, что вовсе она и не выздоровела от любви к нему.

— Нормально живу. Нормально.

— Рада за тебя, — без особой радости в голосе сказала Марина. — Ну ладно, я пошла. Пока.

И, не оглядываясь, бодро пошагала к остановке. Андрей поспешил за нею:

— Постой, мы же еще и поговорить-то не успели!

— Ну почему же, — полуоглянувшись, прямо на ходу ответила Марина. — Очень даже поговорили, даже выяснили много важного.

— Что, например?

— Ну как же. Например, что у тебя все нормально — разве это не важно? И что здесь поблизости нет часовой мастерской — тоже очень ценное наблюдение. Так что, можно считать, поговорили, пообщались.

Потураев усмехнулся:

— Ну а ты-то не сказала, как живешь. Так что не поговорили еще.

— А ты спросил? — парировала Марина.

— Сейчас спрошу. Как живешь, детка?

— Лучше всех. Теперь поговорили? — Марина отвечала прямо на ходу, не оглядываясь и уж тем более не останавливаясь. Вообще-то оглядываться у нее необходимости не было: Андрей, как цапля, длинными своими ногами за один шаг преодолевал расстояние, на которое Марине требовалось аж три, и теперь уже шел даже немножко впереди, едва ли не спиной вперед, так как лицо его неизменно было повернуто к Марине.

— Ну ладно, Мариш, хватит, а? Ну прекрасно ведь поняла, что я к тебе пришел!

Вот теперь она остановилась. Впрочем, они уже почти добрались до дороги. Развернулась к Андрею, утрированно-удивленно спросила:

— Ко мне-е-е-е? В самом деле?! Ух ты, какой прогресс! А ведь только что шел в часовую мастерскую. И что, я теперь должна пищать и плакать от восторга — смотрите все, сам Андрюша Потураев соизволил меня встретить! Ну встретил — что дальше?

— Ты обиделась на меня? — скромненько спросил Андрей. Прямо чистый ангел.

— Я?! Обиделась?! Что ты! Я тебе безумно благодарна!

— Ладно тебе — благодарна, как будто я не вижу.

— Да нет же, я серьезно, — почти радостно ответила Марина. — Я раньше кто была? Девчушка-соплюшка, сладкая идиотка. Глупый несмышленыш. Теперь же я опытная, благодаря тебе, женщина. Физически и морально подкованная. Так что я тебе, Андрюша, искренне благодарна за науку.

— Хм, благодарна, — усмехнулся Андрей. — Чего ж бежишь от меня, как от чумы?

— Андрюшечка, глупый! Как много ты о себе возомнил! Мне от тебя бегать смысла нету — от прошлого не убежишь. Я от непогоды бегу, не слишком-то приятно, когда снег лицо сечет. Да и сессия у меня скоро, так что дел хватает. Не до тебя, Андрюша, просто не до тебя, так что не переживай, дорогой: я на тебя обиды не держу. Иди себе с Богом. Я тебе даже совершенно искренне желаю счастья. С наступающим, Андрюша!

Не успел потураев ответить, как перед ними припарковалось такси. Пожалуй, впервые в жизни Марина так рада была видеть дядю Васю. Тот вышел из машины, подошел:

— Привет, Маринка, — и, не дожидаясь ответного приветствия, протянул руку Андрею: — Василий.

Рядом с рослым Потураевым дядя Вася выглядел заколдованным мальчишкой из старой 'Сказки о потерянном времени' — ненатурально состарившимся подростком. Андрей ответно протянул руку и представился. При этом на лице его сквозило невероятное удивление: эт-то еще кто такой? Престарелый любовник? Или нет, может, папашка?

Дядя Вася, словно почувствовав его настороженность, тут же разъяснил ситуацию вопросом:

— А дочура моя где?

Благодарная за его неожиданное появление, Марина ответила:

— Ой, а она что, вам не звонила? Вот ведь балда! У них пары сдвинулись, так что она освободится не раньше чем часа через полтора.

Дядя Вася, кажется, не слишком расстроился:

— Да? Ну ладно, на, приеду через полтора часа. Надо ж ребенка, на, беречь — в такую-то погоду! Садитесь, нах, давайте отвезу.