Айрис Джоансен - Никогда не поздно

Оказавшись за ее спиной, он повалил Серену на траву, перевернул ее на спину и оседлал. Затем без малейших усилий он завел ее руки за голову и уставился на нее, скорчив гримасу театрального злодея.

— Коварная бестия! Тебе ничего не стоит опутать своими чарами беззащитного юношу.

Серена фыркнула. Ей стоило больших трудов не расхохотаться. Было ясно, что с рисованием на сегодня покончено.

— Хорошо, — вздохнула она, — натурщик на сегодня свободен.

— Вот спасибо! — с нескрываемой иронией откликнулся он. — Что ж, я знаю, как распорядиться обретенной свободой.

Сделав резкое движение, Гидеон спрыгнул с нее, и в следующий миг Серена почувствовала, что поднимается в воздух, поддерживаемая его сильными руками. Она судорожно вцепилась в его плечи.

— Что ты делаешь?

— Мы идем купаться. — Гидеон в несколько прыжков преодолел те метры, что отделяли их от берега озера — Коль скоро мне предстоит в очередной раз продемонстрировать свою неутомимость, я должен немного остыть.

— Послушай, ты-то голый, но ведь я одетая! — завопила она, цепляясь за него.

— Подумаешь! Какие-то шорты и рубашка! На солнце они высохнут за пару минут.

Не успела Серена возразить, как он уже вошел в холодную воду.

— Гидеон!

— Через секунду ты привыкнешь, и она покажется тебе горячей, как кипяток, — успокоил он Серену и, не выпуская ее из рук, широкими шагами пошел по направлению к водопаду. — Расслабься и предоставь все мне.

Выбора у нее не оставалось, и, подчинившись его воле, Серена покорно обвила шею Гидеона руками и расслабилась. Вскоре на них стали падать брызги водопада, и Серена убедилась в том, что Гидеон был прав: вода уже не казалась такой холодной, как поначалу.

Здесь было неглубоко. Вода доходила Гидеону до плеч. Он спустил Серену с рук и придерживал ее за талию, чтобы ее голова находилась вровень с его. Волосы Гидеона потемнели от брызг и облепили голову наподобие шлема.

Серена нежно провела кончиками мокрых пальцев по линии его скулы.

— Никак не могу поймать эту линию.—Пальцы Серены пробежались по его щеке. — А эти ямочки просто убийственны!

— Прошу прощения, — проговорил он, — но это не «ямочки», а смешинки. Это у Ширли Темпл ямочки, а у меня смешинки.

Серена тесно прижалась к нему под водой.

— По-моему, я наступила на больную мозоль. Не обижайся, я нахожу их совершенно неотразимыми. — Она приблизилась к нему и пощекотала его щеку языком — Милые ямочки Гидеона!

— Не милые, а отвратительные, — пробурчал он. — Слушай, детка, ты постоянно увеличиваешь счет, по которому тебе придется платить. — Его рука вынырнула из-под воды и принялась расстегивать пуговицы на рубашке Серены. — Ты хоть знаешь определение слова «ямочка»?

— Наверное, нет.

— А я знаю. — Он стянул с нее рубашку и бросил ее на валун, торчавший из воды. — Оно отпечаталось в моей памяти. Я нашел его в словаре, еще будучи мальчишкой — после того, как в кровь разбил нос парню. Он был настолько глуп, что посмел дразнить меня, обзывая Ямочкой — Теперь пальцы Гидеона расстегивали ее шорты. — «Ямочка — естественное углубление на теле. Обычно — хотя и необязательно — неглубокое».

— Это чепуха! — выдохнула она. Ее обнажившиеся соски оказались прижаты к его мускулистой широкой груди, и он ощущал, как они твердеют и напрягаются.

— А я-то думал, что ты будешь восхищена моими глубокими познаниями, — проговорил Гидеон, стаскивая с нее шорты. — К тому же это вовсе не чепуха. Это весьма важно, поскольку у каждого из людей есть свои ямочки.

Шорты медленно опустились на дно водоема, и Серена отпихнула их ногой в сторону. Наверное, следовало позаботиться о том, чтобы их не унесло течением, но в данный момент ей было не до того.

— Некоторые ямочки расположены в наиболее деликатных местах, — продолжал Гидеон. Они стояли, прижавшись друг к другу, и Серена таяла, как мягкий воск в кипятке. Рука мужчины нежно ласкала ее ягодицы. — Вот здесь, например.

— Никогда не замечала.

— А я заметил, — прошептал Гидеон. — Я заметил все, что у тебя есть — Он поцеловал ее, и этот поцелуй показался ей легким, как прикосновение крыльев бабочки. — Если бы ты только видела себя со стороны. Ты так красиво смотришься под водопадом! Ты вся покрыта брызгами, словно бриллиантами.

— До чего романтично! — произнесла она, с трудом выговаривая слова. — Жаль, что я не могу постоянно носить эти украшения!

— Рядом с тобой я всегда подпадаю под влияние романтики — Он уже не шутил. — Ради тебя мне хочется сражаться с ветряными мельницами и побеждать драконов. Я хотел бы написать в твою честь балладу — такую, какие сочиняли древние трубадуры, и распевать ее под твоими окнами. — Гидеон нежно провел ладонями по ее потемневшим от воды волосам. — Помнишь, я говорил с наших взаимных обязательствах?

О боже, только не сейчас! Только не снова!

— Это ужасно важно, Серена. И будь я проклят, если тебе удастся улизнуть от этого разговора!

В эти чудесные мгновения она была не способна думать ни о чем, кроме него. Последние три дня были самыми счастливыми в ее жизни, так зачем Гидеон хочет испортить их, снова заводя разговор о серьезных вещах!

— Я и не увиливаю, — ответила она, прижимаясь к нему еще крепче и принимаясь тереться о его грудь сосками. — Я вся в твоей воле. И жду не дождусь, когда ты расскажешь мне что-нибудь еще о моих ямочках.

На лицо Гидеона набежала тень, и она успела заметить, как в глубине его глаз промелькнуло разочарование. Затем все стало как прежде, и в его взгляде вновь заиграл лукавый огонек.

— Ах да, ямочки! Я как раз собирался исследовать одну из них. — Он немного изменил положение, приподнял Серену за ягодицы и усадил ее на себя. Она обвила ногами его талию. — Исследовать самым тщательным образом.

Ее смех мгновенно оборвался, и она резко втянула в себя воздух. Ногти ее впились во влажную кожу на его плечах, и Гидеон принялся на деле демонстрировать серьезность своих намерений.

Серена закрыла глаза и стала двигаться в постоянно убыстряющемся темпе. Ей казалось, что мир вокруг нее вот-вот взорвется. Ее сердце пустилось вскачь — наперегонки с сердцебиением Гидеона, которое она ощущала так же явственно, как свое. Он теперь действовал с некоторой грубостью, которой она не замечала раньше. Грубость? Но ведь до этого, предаваясь с ней любовным утехам, он никогда не проявлял ничего, кроме нежности и трогательной заботы о том, чтобы ей было хорошо! Но сейчас в том, как он ее любил, появилось нечто новое — необузданное, даже яростное.

Нет, должно быть, ей это только показалось. Потому что, когда они достигли и миновали ту точку, за которой наступает высший пик наслаждения, его руки держали ее так же нежно и заботливо, как и всегда прежде. Да и голос его был точно таким же, как раньше, когда он спросил: